— Завтра у Гарбо съемка сцены в будуаре Маргариты с Робертом Тейлором.
— Во сколько?
— В шесть утра.
— Роберт Тейлор… Никогда не слышал о нем, — сказал Ольшанский.
— Это его первая лента. Других может не быть. Голливуд — кладбище надежд.
— Это я уже слышал. — Ефим взял друга за грудки и неоправданно сильно тряхнул: — Закажи мне пропуск.
— Ну, хорошо…
— На завтра!
Петр взглянул на часы и покачал головой:
— Уже не успею.
— Пожалуйста!
— Если только ближе к обеду.
— Мне нужно с утра!
— Да ты обезумел.
Ольшанский отпустил Зелинского и засунул руки в карманы брюк:
— Тогда я останусь здесь до утра!
Глава 17
Возврат к старому
Похороны Катерины Петуховой были назначены на четверг.
С утра Лионелла перебирала свой гардероб в поисках подходящего платья. С туфлями было все просто — выбор пал на черные лодочки. Однако совместить сорокаградусную жару с черной одеждой было не под силу даже Лионелле Баландовской.
Прежде она старалась не думать о смерти, избегала похорон и не ходила на кладбища. Для нее была интересна только жизнь, и даже мысль о смерти была неприятна. Идея о перерождении или иных формах бытия нисколько не увлекала ее, так же как теория информационного эфира или всеобщего растворения в природе. Она считала, что смерть — конец жизни, и этим все сказано.
Однако на этот раз Лионелла была косвенной соучастницей смерти Катерины. Так что не поехать на ее похороны она не могла.
Платье, как ни странно, отыскалось: шифоновое черное, в мелкую крапинку. К нему подобралась шляпка-таблетка с вуалью. Нитка жемчуга немного оживила наряд, но ровно настолько, чтобы не диссонировать с глобальной печалью.
В машине Лионелла думала о Кирилле, мысли были невеселыми, но все лучше, чем похоронные.
«Какое удивительное и коварное существо — человек, — думала Лионелла. — Еще вчера днем я верила в его невиновность, а сегодня сомневаюсь».
Стоило Льву сказать, что Кирилл продает уже проданный дом, и ее уверенность рухнула.
«Регина Криволуцкая… — Лионелла никогда не слышала этого имени, но по этому поводу у нее были свои соображения: — Уж лучше бы он продал дом мужику…»
Она велела притормозить у цветочного магазина, чтобы забрать заказанные цветы. Водитель ушел и возвратился с букетом, который, как и планировалось, не был сугубо траурным. Цветочный гуру добавил в композицию свежую нотку: розовую ветку дендробиума. Это было стильно, изысканно и вполне в духе Лионеллы Баландовской.
Автомобиль подъехал к ритуальному залу за десять минут до окончания церемонии. Мишель Петухов заканчивал прощальную речь у гроба жены:
— И как сказал классик: если безутешно плакать до тех пор, пока не иссякнут все слезы, то рано или поздно на вас опустится скорбный покой и вы почувствуете, что отныне с вами уже ничего не может случиться, ни хорошего, ни плохого…