Я застываю. Трясу головой. Этого не может быть. Какое-то сумасшествие. Я читаю заметку еще раз и встаю на колени, держа книгу в руках. Не могу понять, злюсь я или удивлен. Скорее чувствую себя опустошенным. Потрясенным.
Вероятно, это объясняет очень многое. Почему мы выглядели настолько похожими. Почему у меня было чувство, что часть меня потеряна, когда его забрали. Почему мы могли читать мысли друг друга, прежде чем слова слетали с губ. Это объясняет многое, и я могу это понять. С точностью до мельчайшей детали.
— Если это правда, ты просто не мог бы находиться здесь, — говорит Эмма. — Если вы с Блейном были близнецами, тогда тебе уже восемнадцать, а значит, несколько недель назад ты должен был быть похищен. Вместе с ним.
— Я знаю, — это часть, которая не имеет смысла, элемент, который я не могу исследовать.
— Возможно, эта запись ошибочна, — предполагает она.
— Почему она должна быть ошибочной? Записала бы твоя мама что-то, что в действительности не происходило?
— Нет, — соглашается она. — Но почему она что-то записывает в свою тетрадь, но по возвращении в больницу вносит в документы Сары что-то совершенно другое?
— Не имею понятия.
— Ты думаешь, это то, что твоя мама хотела рассказать в письме к Блейну? Что вы близнецы?
Я думаю о последних словах письма, которое уже знаю наизусть после того как читал его снова и снова. «И потому говорю тебе следующее, сынок: ты и твой брат не то, во что я учила вас верить. Грей — это…»
Грей — это твой брат-близнец. Должно быть, это так. Идеально подходит. Это и есть ответ, который я искал, тайна, которую прятали от меня. Я понимаю это как факт. Одна мысль охватывает меня и проникает в мозг через каждую клеточку моего тела. Я его близнец и по-прежнему здесь — единственный юноша, который после наступления восемнадцатого дня рождения избежал Похищения. Но почему? Потому что мой возраст хранился в тайне?
— Мы должны спросить твою мать, — наконец, говорю я. — Она же вписала эту запись в тетрадь, и я хочу знать, почему она изменила запись в документах.
В панике Эмма трясет головой.
— Нет, мы не можем. Тогда она узнает, что мы копались в ее личных записях.
— Эмма, это имеет огромное значение. Возможно, мне уже восемнадцать, и каждый заслуживает знать, что меня не забрали, — я чувствую, как мое сердце стучит все быстрее.
— Но это же ключевой возраст, Грей, — говорит Эмма опечаленно. — Если бы тебе вправду было восемнадцать, тебя бы похитили. Запись ошибочна.
— Если мы спросим твою мать, мы будем знать точно.
— Что вы хотите у меня спросить? — Картер стоит в дверях больницы и дер-жит в руках свою большую сумку.