Хобот слона бессильно свешивался к полу, только самый его конец странно, как червяк, шевелился. Поднесенный кусок хлеба слон почему-то не положил в рот, а сначала подбросил вверх и поймал на лету. Однако, оказывается, искусство жонглера он развил поневоле: парализованный хобот мог действовать лишь таким образом.
Не в лучшем состоянии был и верблюд. Он так отощал, что горбы его спадали набок пустыми мешками. А бедняга белый медведь! Вместо рыбы его кормили кониной. Не оттого ли его голова на длинной шее уныло опустилась и раскачивалась из стороны в сторону, как маятник.
С тяжелым чувством покинул Дуров берлинский зоосад. В гораздо лучшем положении он нашел расположенный возле Гамбурга зоопарк торговой фирмы Гагенбека. Глава фирмы выразил желание закупать в России дальневосточных тигров, медведей, куниц, соболей и разные виды птиц. Владимир Леонидович со своей стороны приобрел у Гагенбека несколько морских львов, обезьян, южноамериканскую тигровую кошку, африканского дикобраза и других животных.
Но этим не исчерпалась его поездка в Германию. Он тщательно изучил состояние тридцати немецких зоологических садов, закупил много полезных книг, журналов, научных трудов по вопросам зоологии. По возвращении на родину Дуров сделал содержательный доклад о своей поездке, и с удовлетворением отметил, что Московский и Петроградский зоопарки, несмотря на необычайные трудности, испытанные в минувшие годы, сохранились гораздо лучше, чем немецкие. Это великая заслуга людей, горячо любящих живую природу.
— Мой Уголок — уголок рая, — шутливо говорит Владимир Леонидович и ведет своих гостей в сад. — Ведь ощущение свободы — главная особенность райского места.
Гости — группа ученых, среди которых выделяется крупная фигура профессора Бехтерева. На него трудно не обратить внимания: его борода и шевелюра так пышны, что лицо кажется спрятанным в густой растительности, а взгляд глубоко сидящих глаз так остр и пронзителен, что каждый невольно подчиняется их силе.
— Рай, сущий рай… — поддакивает он, и трудно решить, говорит ли он это серьезно или посмеиваясь. — Благоденствие…
Буйно разросся сад Уголка, сетчатые решетки тонут в его зеленой листве. Впрочем, обитатели сада вряд ли помышляют покинуть его пределы, они живут тут как на воле. Обезьяны перепрыгивают с дерева на дерево, цветастые попугаи перелетают с ветки на ветку. Медведь лезет по стволу к вершине, спугивая оттуда стаю воробьев. Но вот он ловко сполз обратно, как заправский борец, затеял борьбу с овчаркой и, видно, устав, добродушно ложится на обе лопатки. А к собравшейся отдыхать после борьбы собаке — злейшему врагу — подходит барсук и принимается своим длинным носом искать у нее блох. На террасе, греясь на горячем солнце, растянулась кошка, она мурлычет и жмурится от щекотки — в ее шерсти копошится десяток серых крысят. А под террасой мирно обедают из одной миски французский бульдог и ангорский кот.