Осталось пережить только прощание, подумал Андерсон, ныряя в суматошную человеческую толпу, поджидающую близких у багажной карусели. Вокруг целые семьи нетерпеливо выгибали шеи или со слезами, объятиями и целыми букетами воздушных шариков падали на грудь родственникам. Отцы подхватывали дочерей и поднимали высоко-высоко.
Раньше люди воссоединялись у выхода, но нынче другая эпоха. Нынче люди забирают друг друга и багаж в этом зловещем гулком зале, выкликают: «Мое». Синий — это мой. Ты мой. Молодая красотка в обрезанных джинсах взглядом обыскивала толпу; немолодая грузная женщина выступила вперед и заключила девицу в объятия.
Осталось пережить только прощание…. а потом…
— Готовы?
Джейни положила руку ему на плечо. Они теперь лучше познакомились, сблизились, нравится это Андерсону или нет. Она за него волнуется. Андерсон отвернулся.
— У меня машина на стоянке. — Он указал подбородком. — Подвезти вас?
— Мы такси возьмем, — ответила она, и он кивнул, в глубине души ликуя. Значит, не придется разговаривать; еще несколько минут — и все. В воображении он уже был в пути, машина катила сквозь тихую ночь. — Нам не по дороге, — прибавила Джейни. — Или, если хотите, переночуйте у нас — поздно уже за руль садиться. У нас есть диван.
— Ничего со мной не будет.
Ее взгляда Андерсон избегал. У нее в глазах слишком много тепла. Нечего ей из-за него переживать. Он вообще уже исчез.
Андерсон присел перед Ноа на корточки:
— Что ж, друг мой, будем прощаться.
— Не люблю прощаться, — сказал Ноа.
— Я тоже, — ответил Андерсон. — Но иногда прощаться… хорошо. — Он хотел сказать другое слово; ну и черт с ним.
— Мы с ним скоро увидимся, букаш, — с липовой бодростью утешила сына Джейни. — Правда, Джерри?
— Это не исключено.
— Не исключено?
Голос у нее стал пронзительнее. Андерсон не отвел глаз от Ноа. Тот, похоже, с разлукой справлялся получше мамы. Может, уже привык.
— В смысле, вероятно, да?
Нет, Джейни. На сей раз я сказал ровно то слово, которое хотел.
— Тебе, я думаю, будет так весело, что ты вообще про меня забудешь, — сказал Андерсон мальчику.
— Ничего не забуду. А ты меня забудешь? — встревожился тот.
Андерсон возложил ладонь ему на голову. Волосы под рукой мягкие.
— Не забуду. Но иногда можно и забывать, — мягко сказал он.
Мальчик над этим поразмыслил.
— И про Томми я тоже забуду?