Этот крупный вдумчивый человек не побоялся противостоять начальству. Он убивал. И его самого чуть не убили.
Розенблатт понял: эти глаза, какими бы добрыми они ни казались, видели такие вещи, какие мало кто видел. А рука, которая пожимала его руку, хотя и была теплой, не останавливалась перед убийством.
И не остановится в будущем, если возникнет необходимость.
Арман Гамаш оказывал на Майкла Розенблатта одновременно успокаивающее и слегка пугающее воздействие.
– Вы явно немало размышляли об этой пушке вечером и ночью, – сказал Гамаш. – У агентов КСРБ есть свои сильные стороны, но они далеки от науки. Я бы хотел узнать, что вы думаете о создании Джеральда Булла.
Профессор Розенблатт покачал головой и выдохнул:
– Как ученый? Его пушка размерами даже больше, чем это казалось возможным. Невероятно. Мощная, но в то же время изящная.
– Изящная? – переспросил Гамаш. – Странное словечко применительно к тому, что задумывалось как оружие массового поражения.
– Мое суждение не имеет отношения к нравственной стороне дела, это всего лишь оценка механизма. Говоря «изящная», мы в первую очередь имеем в виду простоту. Легкость в использовании.
– Пушку Булла легко использовать?
– О да. Наилучшие конструкции всегда просты в употреблении. В этом и состоит их гениальность. Пушка кажется сложной из-за своих размеров. Но у нее мало движущихся частей, так что их довольно легко изготовить и собрать. Почти нечему ломаться. Такое же изящество у пращи, лука и стрелы. Или у пистолета, который вы носите.
– Я редко ношу с собой пистолет, – сказал Гамаш. – Ненавижу оружие. Оружие, видите ли, очень опасная вещь.
– Вы не верите в теорию равновесия сил устрашения? – спросил Розенблатт.
– Фраза, которой премьер Пирсон[42] описывал холодную войну? – сказал Гамаш. – Я думаю, он использовал эту теорию как порицание и предупреждение, а не как цель, к которой нужно стремиться.
– Возможно, – согласился Розенблатт. – Но ведь она действовала, верно? Когда обе стороны могут уничтожить друг друга, ни одна не готова нажать на спусковой крючок.
– Пока оружие не попадет в руки сумасшедшего, – заметил Гамаш.
Розенблатт помрачнел и кивнул:
– Да, тут в моей аргументации имеется изъян.
– Значит, пушка Джеральда Булла изящна, – сказал Гамаш. – Но остается ли она по-прежнему актуальной? Или время и технологии оставили ее на задворках?
– Праща убивает и по сей день, – сказал Розенблатт.
– Как и лук со стрелами. Но какой от них толк против атомной бомбы?
Розенблатт задумался на секунду:
– Видимо, я должен согласиться с тем, что межконтинентальные баллистические ракеты более опасны, чем то, что сконструировал Булл тридцать лет назад, но на самом деле это не так. Вероятно, творение Булла выглядит менее внушительно, но работу свою оно выполнит.