– Никаких возражений. Напротив, нужно всем рассказать, – сказала Лакост, присоединяясь к нему. – Пойду с вами, начну расспрашивать людей.
– Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать, Изабель.
Он остановился, и она повернулась к нему.
– Я спросил Мэри Фрейзер про Хайуотер. Им известно, что мы знаем об их поездке туда.
– И как она прореагировала?
– Спросила, не угрожаю ли я ей.
– Ого! – воскликнула Лакост. – Странно. Интересно, что она имела в виду.
– Интересно, что такого есть в Хайуотере.
– Попробую полазить по Интернету, когда вернусь в штаб.
– У тебя есть другие дела, – возразил Гамаш. – А поискать я и сам могу. У меня остались пароли.
– Сколько же вреда вы можете принести, patron, – с улыбкой сказала Лакост.
– Как это ни забавно, такого же мнения придерживается и Мэри Фрейзер. Она практически обвинила меня в смерти Лорана и участии в поисках суперорудия Джеральда Булла.
– Она сумасшедшая, если так думает.
– Она непростая штучка, – сказал Гамаш. – Неделю назад я разговаривал с приятельницей из КСРБ. Позвоню ей еще раз и попрошу скрытно провести служебную проверку Мэри Фрейзер и Шона Делорма. Но есть и еще кое-что. Они знают, что именно ты сделала утечку о «Проекте „Вавилон“».
Глаза Изабель Лакост расширились, и она вздохнула:
– Я понимала, что так и будет. Меня это не волнует.
Но вид у нее был взволнованный. И для этого были основания, подумал Арман, когда они расстались, войдя в тихую деревню. Ему пришла в голову мысль, что иметь Мэри Фрейзер в качестве противника опасно. Но вот вопрос: можно ли быть ее союзником?
Клара Морроу почти упала в кресло. Она выпивала в бистро с несколькими друзьями, включая Мирну, когда появилась Изабель Лакост.
По ее лицу сразу же стало ясно, что она пришла с новостями, которые им не понравятся. Но ни Клара и никто другой и представить себе не могли, насколько плохи будут новости Лакост.
Антуанетта мертва. Убита.
Как и все в зале, Клара вскочила на ноги, услышав новость. Потом снова опустилась в кресло и посмотрела на Мирну, которая тоже села.
– Что тут у нас происходит? – спросила Клара.
– Это все та треклятая пьеса, – сказала Рут, сидевшая от них через два-три столика. – Не нужно было ее ставить.
Они снова погрузились в молчание, думая о пьесе и ее авторе.
Возникло ощущение, словно длинная, вытянутая тень проникла через решетки тюремной камеры Флеминга и потянулась к ним. Будто палец. Тонкий, нелепый палец.
И вчера дотянулась.
Клара и Мирна пересели за столик Рут, которая что-то писала в своем блокноте. Клара увидела стихотворные строки, но не смогла разобрать слов. Габри и Оливье тут же подсели к ним.