– Почему его убили? – спросил Бовуар.
– Никто, конечно, толком не знает, – ответил Розенблатт. – Высказывалось предположение, что таким образом хотели предотвратить создание пушки.
– «На реках Вавилонских мы сидели и плакали», – процитировал Гамаш, глядя на пожилого ученого. – Вы не все рассказали, профессор. Рано или поздно мы все выясним, вы ведь знаете. Откуда на орудии взялась такая гравировка – семиглавый зверь? Зачем она понадобилась Джеральду Буллу? И к чему эта цитата?
Профессор Розенблатт скользнул по комнате взглядом, который мог бы показаться до смешного вороватым, если бы разговор шел не об орудии, само существование которого стоило жизни как минимум двум людям: его создателю и Лорану. И назначение которого состояло в том, чтобы убить гораздо большее число людей.
Майкл Розенблатт слишком поздно понял, что он недооценил своих собеседников, и в первую очередь Гамаша. Все верно, в конечном счете они докопаются до истины.
Но возможно, лихорадочно подумал он, не до всего.
Он вполне может и сам рассказать им кое-что. Но разумеется, не все.
– Джеральд Булл был настоящим человеком Возрождения, – сказал он и, услышав смешок Бовуара, добавил: – В эпоху Возрождения создавались удивительные произведения искусства и техники. Однако это были жестокие времена. Я не закрываю глаза на то, что перед нами оружие, назначение которого – убивать.
– Оружие массового поражения, – вставил Гамаш, которому тоже претили восхваления в адрес конструктора-оружейника, торговца оружием.
Профессор Розенблатт внимательно взглянул на него, проверяя, нет ли скрытого смысла за точными словами, выбранными Гамашем. Вроде бы нет.
– Верно. Но, кроме того, Джеральд Булл был почитателем классики. Он любил музыку, живопись, историю. Доктор Булл прекрасно осознавал, что он проектирует. В среде конструкторов-оружейников ходили слухи, что он не только создал суперорудие, но и выгравировал на нем семиглавого зверя, упомянутого в Апокалипсисе.
Он обвел взглядом собравшихся. Изабель Лакост честно пыталась вспомнить, что ей рассказывали о Библии в школе. Бовуар нетерпеливо качал головой. А Гамаш просто смотрел, но так, что профессору становилось неуютно.
– Вавилонская блудница, – подсказал Розенблатт.
– Да расскажите уже! – выпалил Бовуар, у которого лопнуло терпение.
Профессор извлек из кармана свой айфон, потыкал пальцем в экран и положил аппарат на стол. Возле тарелки с печеньем появилось изображение вставшего на дыбы семиглавого чудовища с длинными змеиными шеями, торчащими из тела.
Верхом на звере сидела женщина, и смотрела она не вперед, куда несло ее чудовище, а назад – на кого-то, кто смотрел на нее.