– И кто она такая, эта Вавилонская блудница? – спросил Бовуар.
Профессор Розенблатт хотел было ответить, но передумал и обратился к Гамашу:
– Полагаю, вы знаете?
– Антихрист, – произнес Гамаш, не отрывая глаз от экрана.
Бовуар поперхнулся от изумления.
– Да бросьте вы! – Его красивое худое лицо избороздили смешливые морщинки. – В самом деле?
Он обвел всех взглядом и наконец обратился к пожилому ученому:
– Вы серьезно говорите, что эта штуковина в лесу – дьявол?
– Я так не сказал. Но вы спросили про Вавилонскую блудницу, и вот вам ответ. Можете найти сами или спросить у какого-нибудь знатока Библии. Существует множество толкований относительно зверя и его семи голов, но большинство приходит к одному и тому же выводу: Вавилонская блудница направляется в Армагеддон.
– Как и Джеральд Булл, – подхватила Лакост. – Создавая свою суперпушку, он приближал конец света.
– Не совсем так, – возразил Розенблатт и зачем-то посмотрел на свои ботинки. – Тут сообщество расходится во мнениях. Многие – и, вероятно, их большинство – считают доктора Булла наемником. Торговцем оружием. Мастером на все руки. Он конструировал, создавал и продавал любое оружие, отвечающее самым высоким требованиям.
– А остальные? – спросил Гамаш. – Меньшинство?
– Для них доктор Булл – герой, ведь он вовсе не скрывал, зачем создает свое суперорудие и для кого. Они считают, что выгравированный на лафете зверь – это своего рода знак. Наподобие того, как летчики Второй мировой нередко рисовали на своих самолетах пугающие изображения.
– Он назвал свою работу «Проект „Вавилон“», – сказал Гамаш. – Почему?
– Кто был дьяволом в конце восьмидесятых? – спросил Розенблатт.
– Советский Союз, – ответила Лакост, вспоминая историю.
– Холодная война шла на спад, – возразил Гамаш. – Ельцин и президент Горбачев проводили политику гласности.
– Вот именно, – сказал Розенблатт. – Но был кое-кто еще. Союзник, быстро превращающийся во врага. Волк в овечьей шкуре, если использовать еще один библейский образ.
– Вавилон? – повторил Гамаш. – Вы хотите сказать, что Джеральд Булл создал свое орудие для Саддама Хусейна?
Он даже не пытался скрыть свой скептицизм и мог только представить, какое лицо сейчас у Жана Ги.
– Вы в это не верите? – спросил профессор Розенблатт.
Его слова упали в тишину, проплыли по комнате и сгорели в камине.
– А вы бы поверили? – спросила Изабель Лакост, глядя на старика и пытаясь понять, не помешался ли он.
Существование пушки было довольно трудно признать, но ее она по крайней мере видела, прикасалась к ней. И знала: пушка настоящая. А вот предположение Розенблатта было уже за гранью.