Савелов покачал головой и, выпив чарку настойки, ответил:
— Нет! А где Яша?
— Яша? Пряхов-то? — сказал Багреев, — он…
— Шведы взяли его а полон, — окончил Матусов, покраснев и взъерошив волосы, — на моих глазах! Забрали и все!
У Савелова выпала ложка из рук.
— Когда? Как? Где же он?
— Может, жив, может — нет! — со вздохом произнес Фатеев, — кто знает.
— Вот возьмем крепость, все узнаем! — прибавил Багреев, а Матусов стал дышать, как паровоз, и наконец, стукнув по столу кулаком, воскликнул:
— Ежели да они его, ну, так несдобровать им! Попадется мне этот тонконогий Ливенталишка, так я ему покажу! Вот тебе Бог! На глазах взяли. Куча навалилась, ну, и взяли. Царь спрашивает меня: как отдал? Да нешто я ушел бы? Яша кричит: «Беги!» А у меня для царя бумаги и все такое. Ну, и убег. А не то разве он был бы один? И я бы с ним… оба два… мне что!..
— Брось! — остановил его Фатеев. — Ведь все уже знают, что твоей вины тут нет.
— А он?
— Ну, и он узнает! Антоша, ты чего же? Пей!
Савелов сидел, подперев голову рукой, и, видимо, был искренне растроган.
— И сколько это у них горя, — проговорил он глухо, — беда!
— Ты про кого?
— Про Пряховых.
— Да ты видел их? Нашел?
— И нашел, и выпустил.
— Стойте, братцы! — остановил Багреев. — Поедим, выпьем, а там и разговоры, а то непорядок это. Ей-Богу! Наливай, Сеня! Ну, выпьем!
— И то! — сказал Матусов, — ну-ка, травничка…
Савелов выпил, чокнувшись со всеми, и все принялись торопливо есть из миски уже остывшую лапшу.
— Гей, Лукашка! — закричал Багреев, когда миска очистилась, — тащи рыбу!
Денщик Лукьян, рябой, здоровенный солдат, убрал миску и принес в глиняном тазу разваренную лососину с густым соусом из лука. Друзья опять выпили и принялись за рыбу, повторяя выпивку, пока не осушили всей сулеи.
— Теперь пива! — устало сказал Багреев, отваливаясь от стола. — Эй, Лукашка!
На столе появились кубки и новая сулея с мутным пивом.
— Вот теперь и разговоры! — сказал Фатеев, наливая густое пиво и вытягивая с полкубка зараз. — Рассказывай, Антон!
— Да что рассказывать-то? Горемыка я! — начал Савелов. — Приехал это в Новгород прежде всего… Да Николай все это знает — вместе были!
Багреев кивнул.
— Я уже рассказывал им, как воевода зарекался, — сказал он, — ты дальше говори, что было!
— Дальше? Нашел я их. Да лукавый мне вора подсунул, такого подлеца, что он мне напутал все и в грех ввел, — и Савелов рассказал по порядку. — Агафошку-то этого воевода вот как драл! А что толку? — окончил он и потом начал снова: — Поехал я это с Матрешкой. Переоделась она парнем и со мной верхом. Ехали, ехали, на-кась! В скит по Волге! А мне и возвращаться впору. Только до верхов доехал, лед взломало, ехать невозможно. Дал Матреше денег и наказал: если найдешь, сыщи человека и гони его ко мне на Неву, заплачу ему, а тех уговори во Псков вернуться. Вот и все! Теперь как-никак надо старику Пряхову у царя прощенья допроситься. Да и где он? А тут еще и Яшу забрали! — и он только махнул рукой.