Когда стемнело окончательно, они вынесли из дома фонари и галогеновые нагреватели и расставили по всему саду. Они зажгли на столе свечи, и все это время яблоня дрожала, роняя наземь белые цветы. Когда лепестки падали на горящие свечи, они с шипением превращались в пепел, оставляя после себя аромат настолько прекрасный, что он пах одновременно вчерашним и завтрашним днем.
Клер подумала о том, как на протяжении нескольких следующих недель ей придется каждый день сгребать опавший яблоневый цвет в кучи и в огромных мешках выставлять на обочину. Оттуда их неизбежно заберут женщины, считавшие, что, если нырнуть в ворох лепестков, кожа их станет сияющей. И мужчины, воображавшие, что если они набьют ими свои матрасы, то им будут сниться сны о деньгах, прекрасных сыновьях и красавицах-женах — обо всем том, чего мужчинам полагалось хотеть, тогда как на самом деле во сне они видели своих матерей. И дети, которые будут строить из них у себя на заднем дворе большие белые замки, веря, что смогут жить в них всегда и никогда не взрослеть.
У Клер прямо чесались руки поскорее взяться за грабли. Она так по всему этому соскучилась.
Пиршество затягивалось, и всем уже надоело смахивать с волос и одежды яблоневый цвет, поэтому они просто сидели, а лепестки скапливались на них, что, судя по всему, доставляло яблоне особое удовольствие. Очень скоро вся их компания стала выглядеть так, как будто они застыли во времени, занесенные снегами, словно люди из сказки, которые заколдованы и вечно сидят на пиру, ожидая, пока не приедет принц и не расколдует их.
Тайлер с Генри поднялись из-за стола, взяли пиво и отошли в сторонку, поглощенные каким-то мужским разговором. На ходу они стряхивали с одежды яблоневый цвет — ни дать ни взять терпеливые родители или снисходительные любовники, позволившие себя украсить.
Эванель то и дело проверяла уровень кислорода в своем баллоне. Потом бросила на Фреда взгляд, красноречиво говоривший о том, что им уже почти пора уходить. Сидни поминутно поглядывала на калитку, и вид у нее с каждым разом становился все более разочарованный, пока Бэй наконец не спросила ее:
— Ты кого-то ждешь?
Сидни обняла дочку:
— Я надеялась, что появится прекрасный принц. Но напрасно.
Первые заморозки подходили к концу.
И Клер знала, что теперь все будет хорошо.
Огоньки свечей подрагивали в темноте, освещая лица разговаривающих за столом женщин Уэверли. Мужчины смотрели на них с другого конца сада такими глазами, что Бэй ощутила легкий укол зависти, — они смотрели на них так, как будто других таких не было на свете. Откуда-то с улицы доносился детский смех и веселые голоса, ветер подхватывал их и уносил прочь, точно дым.