— То, о чем вы говорите, дешевый низкопробный жанр, — поджал губы итальянец. — Бросающий позорную тень на весь жанр эротического кино. Лучшие образцы которого снял, безусловно, синьор Гримальди Второй.
— Значит, это вы снимаете всю эту мерзость! — раздула ноздри Тамара Вострецова. — И ту, где бабы с бабами, и эту, где один с тремя кувыркается.
— Вижу, вы иногда позволяете себе посмотреть что-то «горячее», — ухмыльнулся итальянец.
— Я? — вскипела моралистка из Сургута. — Да никогда! Как вы могли такое про меня подумать?
— Не нужно стесняться, — подал голос последний из этой троицы. — Я вас уверяю, эротическое кино хотя бы иногда смотрит каждый человек старше восемнадцати.
— А те, кто младше, смотрят его постоянно, — ввернула я ядовитую фразу.
Укоризненные взгляды «арийцев» обратились в мою сторону.
— Значит, вы владельцы студии по производству… э-э, эротического кино, — подвела я итог. — Значит, именно вам мы обязаны потоком непристойного видеоряда.
— Вы напрасно иронизируете, — вскинул подбородок итальянец. — Мы стараемся сохранить жанр от окончательного падения. Пытаемся создавать маленькие шедевры, прививать людям тягу к красоте…
— Положим, большинству и прививать не надо. Сами тянутся, только отгоняй, — хмыкнула я. — А вы что же, эти маленькие шедевры в жанре «дас ист фантастиш» сами создаете? Или, может быть, в них снимаетесь?
На эту мысль меня навела несколько кукольная красота молодых мужчин и их поразительное сходство. Не то чтобы они были похожи как братья, скорее все трое принадлежали к одному типажу.
«Арийцы» переглянулись. Третий ответил за всех:
— Да, вы угадали — в прошлом все мы актеры. Но вот уже несколько лет мы владельцы студии. Именно этим вызван наш интерес к господину Гримальди.
— Вы хотите, чтобы он вернулся, так сказать, в кинематограф? — удивилась я.
— Мы хотии всего лишь посмотреть некоторые из его шедевров, — потупился итальянец.
— Если уж совсем начистоту, то мы мечтаем сделать римейки его знаменитых картин — «Сицилийская олива», «Похищение сабинянок», «Гарем».
Сам Гримальди скромно помалкивал.
— Понимаете, мы никогда не видели этих фильмов, только слышали о них. В девяностом году студия «Феличита-Рома» закрылась навсегда.
— Очевидно, синьор Гримальди Второй осознал безнравственность того, что делал? — предположила я.
Альдо слегка ухмыльнулся в усы и покачал головой:
— Ничего подобного. До сих пор не вижу ничего плохого. Эротика — такая же часть жизни, как, скажем, пищеварение. Говорить об этом не принято, но попробуйте обойтись без него. Я закрыл студию потому, что она перестала приносить доход. Наступила эра видео, и кино быстро сдавало позиции. Снимать конвейером я не хотел, поэтому переключился на торговлю автомобилями. Вот это был бизнес! Через три года я уже мог себе позволить купить «Шварцберг». И вдруг сюда заявляются эти парни и начинают терроризировать меня.