Видимо, Ольга повлияла на маму рассказами о том, что работа нянечкой, по-ихнему бебиситтером, для молодых иностранных студенток на Западе не считается зазорной, это даже приветствуется, так как способствует изучению иностранных языков и укреплению международных молодежных связей. Видимо, мама поняла это по-своему, потому что с порога спросила вернувшуюся Таньку: «А чего ты приперлась?» На Танькины изумленные объяснения: «Так ведь виза, и вообще, учеба у меня здесь, не говоря уже о доме родном», — мать отрезала: «Вот ведь дуреха растет — не могла даже замуж за немца выйти. Ольга бы там не растерялась». Это была сущая правда, судя по Ольгиному возбуждению.
«Ну что, зацепила там кого-нибудь?» — спросила она, когда сестры остались одни. Танька с ностальгической улыбкой рассказала историю своего романтического чувства к молодому немецкому студенту и постигшему ее разочарованию в этих чувствах. У Ольги вытянулось лицо: «Подожди-подожди. Это как же так? Вы же не поругались? У тебя хоть остался его телефон? Вы о чем-нибудь договаривались?» Ну как было объяснить, глядя в ее недоуменные глаза, что Танька чувствовала, когда после месяца нежных поцелуев, трогательно-заботливого секса и наблюдений за звездами в телескоп он уехал на неделю к родителям куда-то под Дюссельдорф. Она считала дни и каждый вечер смотрела на окна квартиры, которую он снимал вместе с другом. И вот, увидев наконец свет в окне его комнаты (дело было в двенадцать ночи), она помчалась к нему, едва не взрываясь от переполнявшей страсти, а он, заспанный и опухший, даже не пустил ее на порог, заявив, что устал, уже лег спать и встретится с ней завтра. Назавтра он церемонно пригласил ее на пиво с чипсами и познакомил со своей «подругой детства», большеротой белобрысой девицей, улыбающейся Таньке, как миссионер улыбается туземцам, чтобы те его не съели. Может быть, это действительно была подруга детства и он действительно сильно устал с дороги, но на следующий день, когда ее ангелочек пришел к ней в гости и по привычке потянулся губами к ее губам, Танька вежливо отклонилась и улыбнулась, как миссионер туземцу. Как было объяснить алчущей счастья сестре, что влюблена она, Танька, была даже не в человека, а в красивую романтическую картинку. Картинка испортилась, весь шарм куда-то улетучился. Да и ангелочек оказался не таким уж божественно-прекрасным. И еще у него мерзко бурчало в животе. Танька честно попыталась объяснить, но сестра не поняла. Обозвала дурой и неудачницей, сказала, что обманула и ее надежды на лучшую жизнь, и надолго надулась.