Сэм проводил нас к себе домой и сообщил, что пришла пора выпустить альбом.
— Теперь поговорим насчет песен, — сказал он и посмотрел на меня.
Песни проблему не составляли. У меня их было полно. Крупную проблему представлял собой Сэм. Я по-прежнему не доверял ему настолько, что был готов уйти в любой момент, но не мог оспорить его продюсерские способности, поэтому старался держать свои козыри при себе. Да, я все еще был зеленым юнцом, и пять лет ремонта гитар и чистки туалетов в «Раймане» не означали, что я хорошо разбирался в музыкальном бизнесе, но я неплохо разбирался в людях. А глаза Сэма выдавали то, что он думал о нас.
Для Сэма мы с Делией были не более чем вагонами поезда, мчавшегося в ночи. Он мог ехать на нашем горбу до тех пор, пока мы окончательно не износимся или пока ему не подвернется что-нибудь получше. Его дружелюбная улыбка, приклеенная к лицу, не могла одурачить меня, как и ковровая дорожка, которую он ежедневно расстилал перед Делией. Она выросла в нужде, и отец не уделял ей внимания, так что Сэм заполнял эту пустоту с выгодой для себя. Он покупал ей красивые вещи, разыгрывал нежного дядюшку и держал ее в своем заднем кармане. Этакий дядюшка Уорбакс[50].
Я знал, что он нам нужен, и в тот момент он нуждался в нас. Но Сэм хотел, чтобы Делия отправилась с ним туда, куда он хотел ее отправить, а у меня было сильнейшее подозрение, что Делии это совсем не понравится. Но он мастерски использовал ее сердечность, и поэтому пытаться убедить ее в обратном было сизифовым трудом. Принимая во внимание это обстоятельство и зная о предстоящей схватке с Сэмом, я сначала показал песни Делии. Я позволил ей выбрать тот звук, который она хотела. Но я понял, что мы в беде, когда она испугалась принять решение.
— Нам нужно спросить у Сэма.
Готов признать, что я окружил Делию своей заботой, — может быть, даже в излишней степени. Но в свою защиту могу сказать, что я не пытался делать ее такой, как мне хотелось. Я пытался вдохновить ее, чтобы она обрела свободу и стала сама собой. До сих пор ни один мужчина так с ней не поступал.
— Ди, если ты собираешься петь со мной в два часа ночи, то что ты будешь петь?
Она без колебаний выбрала восемь песен из моей записной книжки. Ее выбор был достойным. Каждая из этих песен сочеталась с ее голосом, демонстрировала ее возможности и вокальный диапазон и позволяла Делии влиять на управление собственным брендом. Поскольку многие из этих песен были балладами, они позволяли ей выразить глубину той чувственной правды, которая сделала ее знаменитой.