— Раньше я думал то же самое. Думал, что если буду держать это при себе, то смогу защитить тебя. Но правда… — Он покачал головой и снова сплюнул. — Правда — это единственная вещь, которая не причиняет боли. Правда — это огромная рука. Она одновременно освобождает и крепко нас держит.
— Ты сам это придумал?
— Нет, это твой отец. — Он сцепил руки, подыскивая слова. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
Его тон изменился. Я ждал, пока в теле закипала боль. Он со свистом втянул воздух сквозь зубы.
— Твой отец умер в этой воде. Он утонул прямо здесь.
Я выпрямился. Это была совсем другая история.
— Кажется, ты говорил, что он умер дома от сердечного приступа.
Он кивнул:
— Да, его сердце остановилось, но другое дело, почему это произошло.
— Хорошо… почему оно остановилось?
Биг-Биг уставился на меня.
— Осложнения.
— От чего?
Взгляд Биг-Бига метнулся вправо, потом влево и остановился, пронзая меня насквозь.
— Просто оно было разбито.
Судя по его виду, он хотел сказать что-то еще, но решил не продолжать. Вместо этого он достал из кармана жилета видавшее виды письмо и осторожно положил его рядом со мной. Когда-то я держал его жирными пальцами. В другой раз я пролил на него кофе. Однажды я разорвал листки пополам. Теперь они были склеены скотчем. Почти каждый раз на них оставались мои слезы.
— Твоя очередь, — сказал Биг-Биг.
Мой отец написал это письмо ночью после моего отъезда. Биг-Биг нашел его лежавшим на столе после его смерти, как будто отец хотел, чтобы письмо нашли. Это я знал и раньше. После моего возвращения Биг-Биг отдал мне письмо, и я долго относился к этим листкам, как к сокровищу, запоминал все, что на них написано. Последние слова моего отца. Через несколько лет Биг-Биг попросил перечитать письмо. Я видел, как сгорбились его плечи, когда он держал листки. Видел безжизненное выражение его глаз. Так мы стали по очереди держать это письмо при себе и передавали его друг другу примерно через год. Со временем нежность улетучилась, и, наверное, однажды я взбесился. Отсюда и клейкая лента. Теперь мне не нужно было читать письмо, я и так знал все слова наизусть. Я перечитывал его столько раз, что мог процитировать хоть задом наперед. И хотя оно отвечало на большинство вопросов, возникающих в моем сердце, но не отвечало на один, который еще оставался в моей голове.
Биг-Биг повернулся и мягко положил руку мне на плечо. Он тепло прошептал:
— Купер?
Я знал, что он собирается сказать. Он уже говорил это раньше. Я накрыл ладонью его руку.
— Ты не можешь сказать мертвому человеку, что тебе жаль.