– Да.
– Ладно. Наш отец подсел на крэк[18]. А потом в один день он пустил нашей матери пулю в лоб.
Тоби отшатывается, словно я ударил его.
– Говори прямо, старший брат.
Скрестив руки, я вновь откидываюсь назад. Что ещё я могу рассказать? Это то, что я знаю, и теперь это известно и Тоби.
– Они хотели тебя, не меня.
Его слова звучат грубо, словно вырвались из глубины.
– У меня есть письма. До появления Лоусона они думали о том, чтобы отправить меня на усыновление.
Нахмурившись, я наклоняюсь вперёд.
– Ты уверен?
– Я читал грёбаные письма, Айзек. Я знаю, что они сказали.
– Что именно?
Тоби запрокидывает назад голову, ударяясь об один из моих силовых тренажёров.
– Чушь!
Он выплёвывает это слово, и это намного больше, чем мгновенная боль. Это словно боевой клич без борьбы.
– Тоби.
– Хорошо, чёрт возьми! – Проворчал он, потирая голову. – Письма были написаны нашей мамой, но они никому не адресовались и никогда не были отправлены. Думаю, это что-то вроде дневника.
Я киваю, поощряя брата продолжить.
– Они начались с описания того, насколько прекрасен ты был, но потом она сказала, что снова беременна, и она понятия не имеет, как справиться с этим.
Пока он рассказывает это, я застываю в напряжении.
– В следующем письме мама признаётся, что обратилась в агентство по усыновлению, чтобы избавиться от меня.
Тоби смотрит на меня, и всё, что я вижу – это мой маленький пятилетний братишка. Грустный и испуганный. И мне хочется убить кого-то, кого угодно, только ради того, чтобы почувствовать себя лучше.
– Она вновь и вновь писала о том, какой идеальной была её жизнь до моего появления. И как они с отцом оказались на грани краха из-за меня.
Я чувствую, как меня накрывает волной гнева из-за моего брата.
– В общих чертах: она хотела тебя, но не меня. Когда я родился, мама была испугана, расстроена и зла. Я нашёл бланки на усыновление, Айзек. Она собиралась отдать меня, не тебя – меня.
Из его груди исходит рык, и Тоби поднимается на ноги.
– Но она не сделала этого, – подытоживаю я рассказ.
– Очевидно, – кричит мужчина. – Я не знаю, почему. После этого писем больше не было. – Выдыхает он в гневе. – Они собирались оставить Лоусона…
Имя нашего младшего брата повисло в воздухе, словно опора, которая так и ждёт, когда её разрушат.
– Очевидно, что они пытались разобраться со своей жизнью, а моё появление только уничтожило их, – бросил Тоби, ткнув пальцем себе в грудь.
Поднимаясь, я выпрямил руки, чувствуя, как сокращаются мышцы. Этот жест позволил мне выиграть миг для себя. Мне многое было известно о наших биологических родителях. Когда вы поступаете в секретную службу, много дерьма всплывает на поверхность, только чтобы потом вновь опуститься на дно. Однако я никогда не слышал об этих письмах. Никто не слышал. И только один Тоби жил с этими ядовитыми строками на этих листах. Но и это не объясняет его поведение двумя ночами ранее.