Пора прощаться, мой внутренний дневник. Пора включиться в действие и хоть немного вразумить Сибиллу.
Я перехватываю ее позднее, на обратном пути в корпус.
Спрашиваю:
– Ты виделась с ним?
– Еще нет.
– Как ты могла так поступить с ним, Сибилла?
– Я? Письмо ведь написал он.
– Но не собирался отправлять.
– Откуда ты знаешь? – удивляется она.
– Это я предложила ему написать его.
– Как так?
– Ты же знаешь, как он к тебе относится; это способ излить душу.
– Дурацкий способ, – вырывается у нее.
– Способ нормальный. Обычный прием психотерапии. Все дело в Холли. Она не имела права красть письмо. До сих пор не могу поверить, что она прочитала его вслух, да еще высмеивала его.
– Да. Ты говорила с ним?
– Я его еще не видела.
– Поговорю с ним завтра.
– А письмо прочитаешь?
– Не знаю… а ты прочитала бы?
– Я… наверное, если честно, – признаюсь я.
– Но ты же говоришь, он не собирался его отсылать?..
– Может быть, оно поможет тебе лучше понять его.
– Знаешь, вообще-то досадно слушать, как ты объясняешь мне, что я обидела своего самого давнего друга, – говорит она.
– А кроме меня, больше некому. Тебе вечно не хватает времени для своего самого давнего друга. Ты, похоже, гораздо внимательнее к этим отморозкам, дружкам Бена. С каких это пор они для тебя важнее Майкла?
– Ты ведь знакома со мной меньше семестра. Незачем спрашивать «с каких это пор?». Лучше скажи, что мне делать? Как бы поступила ты?
– Для меня все очевидно: я сделала бы вид, что это шутка, понятная только нам двоим. Будто бы мы с давних пор смешим друг друга дурацкими письмами. Вот и все. Ничего особенного. А потом я перевела бы стрелки на Холли: как к ней попало это письмо? С какой стати она сует нос в чужие дела?
– А ты находчивее, чем я. Мне сначала надо все как следует обдумать, и только потом я решу, как быть. Так что я все еще думаю. Я сейчас на стадии «он ест мои волосы!» – говорит она.
– Может, перестанешь наконец циклиться на себе и подумаешь о Майкле? Ему ведь сейчас паршиво.
– Я подвела его. Замечательно. Но последние двенадцать лет я только и делала, что поддерживала его и заботилась о нем. Неужели мне нельзя отдохнуть хотя бы денек?
– Ему больше не на кого рассчитывать, – напоминаю я ей. – Насколько я успела заметить, у него есть только ты и я. Или уже только я?
В темноте грохочет выстрел, от неожиданности мы обе чуть не подпрыгиваем. Просто шумы кажутся гораздо ближе, когда темно. Еще один выстрел вслепую врезается в ночь.
Сибилла смотрит на меня внимательным и долгим взглядом: стоит ли доверять мне, другу Майкла, тихоне и ботанке, почти незнакомой девчонке, спящей на соседней койке?