А мисс Макинерни, скрипя почти исписанным маркером по белой доске, вообще клевала носом.
Нам было предложено вымучивать аналогии и метафоры об огне.
Только вот никто не упомянул о том, что конечный результат, логическое завершение цепочки «огонь-страсть-любовь» – уничтожение. Огонь выжигает. Он пожирает. Низводит все на своем пути до состояния золы.
Не надо далеко ходить за примерами, чтобы понять, какой он губительный.
Но это же классическая связка образов – «любовь-страсть». Уж лучше бы «любовь-романтика», со всякими сердечками, цветочками и прочей милотой. И неизбежно затаившимися поблизости коварными котятами.
Казалось бы, представишь себе всю эту историю с огнем, и уже не тянет влезать в нее, особенно если задуматься о том, что остается на месте пламени. Но не тут-то было. Приходится делать над собой усилие, чтобы не таращиться на Бена. Поразительно, как долго могут тянуться пять минут. Невероятно, на какое чудовищное жульничество я способна. С моего места видно его длинное бедро, выдающееся за край стула, его спину, и время от времени – его лицо в четверть оборота, прямой нос, промелькнувшие очертания высокой скулы.
Весь урок Роб Маршалл и Энди Стоун рисовали, как палочные человечки занимаются сексом в разных позах, и ржали так, будто им, вместе взятым, самое большее лет двенадцать. Не знаю, как их терпят учителя. Видимо, благодаря избирательной слепоте.
Опять одиннадцать часов одиннадцать минут, а я постоянно думаю о сексе.
Раздражает то, что именно об этом моя мама-всезнайка «предостерегала» меня – точнее, ставила в известность. Речь не про сам секс. Мама ни в коем случае не против секса. Он ведь как-никак дает ей хлеб с маслом (не в прямом смысле). Нет, скорее она указывала на то, какая мощная штука половое влечение. По ее представлениям, в идеале это то, что должно произойти не с кем попало и не когда попало. Для нее – хоть она и ни за что не признается, – это означает «с полностью укомплектованным всевозможными достоинствами свеженьким сыном-девственником одной из ее подруг после того, как мы с ним защитим диссертации». Но пусть даже не мечтает: все это происходит уже сейчас. По крайней мере, у меня в голове. Мое разнузданное воображение перенаселено тысячами образов Бена – красота Бена, запах Бена, вкус Бена, прикосновения Бена – и они, как реалистичные фотографии, постоянно подгружаются, а удалить прежние некому.
Мне нужен отдых.
И, кстати, отдых от розыгрышей тоже не повредил бы. Они меня достали.
Месть «Иллаворры» получилась чудовищно несоразмерной. Удар они нанесли, когда все мы были заняты прополкой сорняков на беговой дорожке – на вахте «Территория». (Почему бы не сказать прямо, как есть, – «каторжный труд, за который ваши родители заплатили баснословно дорого»?)