нему в противоположность
вместе с ним.
Я веду себя типа ла-ла-ла, ничего такого, поехали в Блумингтон, проверим, действительно ли ты не умеешь различать лица. Но в груди у меня сердце давит и отпускает, оно прыгает и трепыхается, словно вот-вот вырвется наружу и закружится по салону машины. Я приклеиваю на лицо дежурную улыбку, смотрю в окно и думаю: «О сердце, ты – предатель».
Джек
В лаборатории царит деловитая суета. Ассистент проводит нас к доктору Амбер Клайн (светло-каштановые волосы, широкие скулы, очки). Она одета во все черное, рукава закатаны выше локтей, на голове – высокая строгая прическа. Ей, наверное, лет около сорока. В лаборатории все тоже черное – полы, стены, потолки. Зал разделен на кабинки занавесками – черными, разумеется, – и создается впечатление, что мы оказались в декорациях для съемок музыкального видеоклипа. Либби – в лиловом, а я – в зеленом, и мы выделяемся на общем фоне, словно маяки.
Доктор Клайн указывает нам на стулья за одной из черных занавесок, так что мы оказываемся как бы в маленькой комнатке. Она загружает свой ноутбук и спрашивает:
– Я так понимаю, что вам нужно вернуться домой к вечеру?
На руке у нее современные часы, и она бросает на них взгляд: 09.54 утра.
– Ну, у нас что-то вроде комендантского часа.
Я улыбаюсь Либби, и она улыбается мне в ответ. Бант так и остался у нее в волосах над левым ухом, однако ее улыбка напоминает мне, как мама улыбалась во время папиных сеансов химиотерапии. Словно она твердо решилась пойти на все ради его/меня, хотя и знает, насколько все это на самом деле безнадежно.
– Я проведу с тобой серию тестов.
Доктор Клайн садится и начинает что-то выстукивать на клавиатуре.
Либби говорит мне:
– Вообще-то я собиралась подождать на улице. Я тут закусочную рядом видела. Просто скинь мне эсэмэску, когда закончишь.
Она берет мой телефон и забивает туда свой номер. Когда она мне его возвращает, я вдруг ощущаю дикую панику.
Из-за плеча я слышу ее нерешительный голос:
– Разве что… в том смысле, что я могла бы остаться…
Но мне ясно, что оставаться ей не хочется, и ловлю себя на мысли, что, может быть, вся эта обстановка с врачом и мозгами действует ей на нервы.
– Да нет, все в порядке.
Я смотрю, как она уходит, потряхивая распущенными волосами.
Доктор Клайн спрашивает:
– У вас в семье кто-нибудь страдает прозопагнозией?
– Не уверен. А почему вы спрашиваете?
– Это расстройство часто является наследственным, но существуют три вида прозопагнозии: приобретенная, эволюционная и врожденная. Она также может являться симптомом других расстройств, например аутизма. Ты когда-нибудь сильно падал? Были в детстве заболевания мозга?