Я пытаюсь не обращать на это внимания. Кому какое дело, что они думают? Я говорю себе, что дело не в том, что она толстая. Не это меня волнует. Я вообще не волнуюсь. Просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Оставили нас в покое. Но в голове мелькает мысль: «А если у тебя это несерьезно? А если это твой идентификатор?»
– Ты круглый идиот, Сет Пауэлл, – заявляю я, собираю свои наброски, недоеденный обед и ухожу от них подальше.
Либби
Список подавших заявки на кастинг в спортивно-танцевальный коллектив «Девчата» висит на двери кабинета Хизер Алперн. Пока что записались семь девушек. Я – номер восемь. Джейви подает мне ручку, я наклоняюсь и вписываю свое имя. За спиной слышится:
– О Господи, ты тоже решила попробовать?
Кэролайн Лашемп смотрит на меня сверху вниз с такой жуткой притворной улыбкой, что делает ее похожей на королеву красоты, ставшую серийной убийцей.
Я отвечаю:
– О Господи, откуда ты узнала?
Она, хлопая глазами, пялится на меня, потом на мое имя в списке, затем на Джейви и снова на меня.
Я продолжаю:
– Только представь – мы можем оказаться в одной команде. – И тут я обнимаю ее своим самым плотным захватом. – Увидимся на кастинге!
От смеха Джейви еле держится на ногах. Она петляет по коридору, словно пьяная. Наконец она выпрямляется и перестает хохотать, чтобы спросить меня:
– Так что ты решила насчет ситуации с Аттикусом? Обследовалась или нет?
– Не обследовалась. Я решила, что ему все-таки лучше было знать.
– Как всегда.
На вождении нас распределяют по трое на машину, и поскольку группа состоит в основном из десятиклассников, оставшиеся девятиклассники оказываются вместе: Бейли, Тревис Кирнс и я.
Я почти уверена, что Тревис под кайфом. Он то и дело выдает с заднего сиденья комментарии типа:
– Давай жми, толстуха… Лети как ветер… Разгони ее… Покажи всему миру, на что ты способна… Надави своей прекрасной ножкой на педаль газа… Отправь нас на луну, сестрица… или хоть в Инди… Отвези нас в Инди… Отвези нас в Инди… В Инди… Инди… Инди… (Дальше неразборчивые слова, сопровождаемые безумным смехом.)
Бейли с ним на заднем сиденье, и она буквально вжалась в дверь, чтобы держаться от него как можно дальше. Однако, оставаясь верной себе, она продолжает улыбаться. Мистер Домингес во всей своей мужественности сидит на пассажирском месте. Я за рулем и ничего не могу с собой поделать – я вся горю. Руки пощипывает, и какой-то сумасшедший жар поднимается верх по ногам к животу и заливает грудь. Я словно вся пылаю, но в каком-то смысле это говорит мне, что я ЖИВУ.
Нужно понять, что долгое время я думала, что никогда не смогу водить машину, бегать или делать то, с чем с легкостью справляются мои ровесники каждый день. Мой мир состоял из кровати и дивана, а чуть позже, когда я уже не могла свободно перемещаться между ними, я сутки напролет лежала в кровати, читала, бесконечно смотрела телевизор, бродила по Интернету и, да, ела. Иногда с улицы доносились голоса Дина, Сэма и Кастиэля, а если удавалось сесть попрямее, я могла наблюдать через окно, как они играют в теннис, в футбол или в пятнашки. Я видела, как Дин и Сэм уезжали на танцы или на свидания (в моих фантазиях – на свидания со мной). Я наблюдала, как самый младший, Кас, лазил по окружавшим дом деревьям. Я подслушивала, как они разговаривали по телефону, ссорились и мирились. Иногда я видела Каса в нашем дворе глядящим в мое окно и сидела очень смирно, надеясь, что он уйдет, потому что, когда ты за кем-то подглядываешь, это одно, а когда подглядывают за тобой – это совсем другое.