Это может передаваться из поколения в поколение.
И тут же машина времени, существующая в моей голове, переносит меня назад, в тот самый день. Я стою у кровати матери и размышляю о том, как же все это могло случиться и она оказалась вот тут, в постели, без сознания.
– Она выглядит такой умиротворенной, – сказал отец по пути в больницу. – Как будто спит.
Мама лежала в отделении реанимации и была подсоединена ко всевозможным проводам и трубкам, и к тому же за нее дышал специальный аппарат. Я не знала, что делать, поэтому просто сидела рядом с ней. Потом взяла ее за руку, и она оказалась еще теплой, но не такой теплой, как обычно. Я сжала ее пальцы, но не слишком сильно, потому что не хотела сделать ей больно. Голова ее была откинута назад, глаза открыты, как будто она просто пробуждалась. Но она не выглядела умиротворенной. Она была какой-то опустошенной.
– Я здесь, – сказала я. – Пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, останься. Проснись. Пожалуйста, проснись. Пожалуйста, не оставляй меня. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Если кто-то и может вернуться, так это ты. Пожалуйста, вернись. Пожалуйста, не уходи. Не бросай меня одну. – Потому что, если бы она ушла, то же самое случилось бы и со мной.
За пределами школы небо кажется смесью белого и голубого, но свежий прохладный воздух ощущается поцелуем на моей разгоряченной коже.
Я отыскиваю в рюкзачке маркер, ищу свободное место на кроссовке. Пишу: Просто держи голову повыше, а кулаки – пониже (Харпер Ли. Убить пересмешника). Я приказываю мозгу сосредоточиться на чем-то хорошем – хотя бы на том факте, что сегодня в столовой никто не попытался проехаться на мне, как на быке. Или на том, что у меня, похоже, есть три настоящие подруги. Или на том, что Терри Коллинс переезжает в Миннесоту. И «Девчатам» придется заменить ее. И все равно не могу отделаться от странного чувства, будто я здесь не на своем месте.
Я вспоминаю Мари Клариссу Блеквуд из книги «Мы живем в замке». Я всегда любила ее, и мне было ее жаль, поскольку она с причудами и не совсем обычная, такая же, как и я. И еще ее не понимали, в чем я себя убедила. Но сейчас меня беспокоит это непроходящее неприятное чувство, как будто что-то происходит не так, как должно быть. Может быть, я где-то ошиблась. Может быть, это даже и лучше, что ее заперли подальше от остального мира. Может быть, она не создана для того, чтобы жить, как все остальные люди, с другими людьми. Может быть, ей надо остаться в том доме навсегда.
Джек
В толпе людей я вижу ту самую девушку, очень большую, и она приближается ко мне. Да, это она – Либби Страут. Группа других девушек подталкивает друг дружку локтями, и хотя они только перешептываются между собой, я слышу, как они вспоминают «Родео на толстухе. Они пялятся на Либби, и в этот момент до меня наконец доходит весь ужас случившегося. Вот что я натворил – своими руками нарисовал красную мишень у нее на спине.