В 1512 году Альфонсо и Лукреция заказали три памятные серебряные гравюры в знак благодарности святому покровителю Феррары за спасение города в сражении при Равенне. На одной из них мы видим единственное изображение Лукреции вместе с сыном, будущим Эрколе II. Лукреции здесь тридцать два года, она изображена в профиль. На голове ее диадема, светлые волосы убраны назад, накрыты сеткой, украшенной драгоценными камнями, по спине спускается длинная коса. Одета она по последней моде того времени: богато вышитое платье с высокой талией, пышные рукава и кружевная горжетка, прикрывающая верхнюю часть груди. На правое запястье наброшен очень модный аксессуар — шкурка соболя или горностая. Слева от нее пятилетний Эрколе, Лукреция подводит его к святому, а тот, благословляя, возлагает руку на голову будущего герцога. Сопровождают Лукрецию пять очень красивых женщин в платьях, сшитых по той же моде, что и у нее, только не так богато украшенных. У трех дам прически, как у Лукреции, то есть волосы убраны назад, а у двух женщин искусно завитые волосы доходят до плеч. Одна дама держит в руке шкурку соболя. На другой гравюре изображен Альфонсо в воинском облачении. Волнистые волосы спускаются до плеч, шлем лежит на земле. Позади герцога боевой конь в богатой упряжи и два staffieri, один из них, в туго облегающем тело камзоле, небрежно обнимает шею коня. На третьей гравюре перед святым стоит коленопреклоненный приор монастыря Святого Георгия — Джироламо Бендедео, хранитель культа святого покровителя. На заднем плане гравюры возвышаются городские башни, видны крепостные валы Феррары. По берегу реки снуют по своим делам горожане.
Много испытаний выпало на долю материнских чувств Лукреции: в конце августа, пока Альфонсо, возвращаясь из Рима, был еще в Марино, на герцогиню обрушился страшный удар. В Бари после болезни умер ее старший сын, Родриго Бисельи. Ему было двенадцать. Лукреция не видела его с тех пор, как уехала из Рима. Тогда мальчику было два года. Убитая горем Лукреция удалилась в монастырь Сан Бернардино и оставалась там весь сентябрь. Писать кому-нибудь она была не в силах. 1 октября она написала: «Я захлебнулась в слезах, горе овладело мною, умер дорогой мой сын, герцог Бисельи…»
Слезы объяснимы, и горе — тоже. Разлука с Родриго была негласным условием сделки, возможностью стать герцогиней Феррары. Надо было соответствовать требованию — невеста должна быть девственницей — «pulcherrima virgo» (это определение Ариосто). По политическим соображениям ей нельзя было встречаться со старшим сыном.