– Добро пожаловать в Крейгмиллар, – говорит мне Яков, как его учили.
Дэвид Линдси низко кланяется.
– О, Дэвид! Ты остался с моим сыном!
– Я бы никогда его не оставил, – отвечает он, потом тут же поправляет себя: – Прощенья просим, тут нет никакой моей заслуги. Мне просто некуда было идти. Кому нужен поэт в эти смутные дни? А мы с ним уже много где побывали. Мы всегда вспоминали вас в своих молитвах и сочинили для вас песню. Правда, ваше величество? Помните нашу песню про английскую розу?
– Правда? – спрашиваю я у Якова, но он хранит молчание. За него отвечает создатель песни.
– О да, и мы споем ее для вас сегодня вечером. Его величество – прекрасный музыкант, как и его отец.
Яков улыбается этой похвале.
– Ты же говорил, что мне медведь на ухо наступил.
– К тебе приехал еще твой отчим, чтобы проведать!
Мне кажется, что я улавливаю определенный холодок в их реакции. Дэвид кланяется Арчибальду, Яков ему просто кивает, но в их приветствии нет ни капли тепла.
– Ты часто с ними виделся? – спрашиваю я Арда.
– Не слишком часто, – отвечает он. – Он подписал приказ на мою казнь, не забывай об этом.
– Он еще подписал указ о помиловании, – парирует Дэвид Линдси.
Мой сын, король, просто склоняет голову, но никак не комментирует. Он совсем еще ребенок, но уже хорошо умеет себя вести и следит за тем, что говорит. Я чувствую короткий прилив гнева на то, что моему сыну не досталось роскоши жить беззаботно. Екатерина Арагонская лишила его отца и тем самым разрушила его детство. Он стал королем еще до того, как вышел из пеленок, и она сотворила из него свою собственную дисциплинированную копию. Она могла бы родить своего ребенка, но вместо этого отобрала моего.
– Ну что же, сейчас мы станем видеть друг друга гораздо чаще, – объявляю я. – Я была в Англии, Яков, и привезла мирное соглашение для Шотландии. Теперь между нашими королевствами будет мир, и на границах тоже. И я смогу видеться с тобой столько, сколько нам захочется. И я снова буду жить с тобой, как твоя мать. Разве это не чудесно?
– Да, леди мама, как пожелаете, – отвечает мальчик с четким шотландским акцентом. – И как позволят опекуны.
– Они сломили его дух, – со злостью выговариваю я Арду, меряя шагами нашу комнату в башне Крейгмиллар. – Они разбили мне сердце.
– Нет, вовсе нет, – тихо возражает он. – Просто его воспитывали с осторожностью и тщанием. Вас должно только радовать, что он думает перед тем, как что-то сказать.
– Да он должен бегать по замку и смеяться. Он должен кататься на лодках и играть, ездить на своем пони и воровать яблоки.