Казнь самозванца была назначена на 10 января 1775 г., о чем оповестили загодя всех москвичей. По древнему закону четвертование должно было произойти прежде собственно казни через усекновение головы. Но по личному приказу Екатерины, старавшейся проявить себя милосердной в глазах своих корреспондентов-просветителей, конечности палач отрубал уже у трупа. Массовые казни, которые последовали за крестьянской войной, беспокоили ее, уж слишком они портили имидж гуманной и либеральной правительницы в духе Просвещения. Еще в 1774 г. она писала: «Все дело кончится вешанием… Европа подумает, что мы еще живем во времена Иоанна Васильевича…»[85]
Результатом восстания стали не только показательные казни, но и страх, который отныне поселился в Екатерине, но был глубоко скрываем ею от публики. И к любым попыткам самозванства и прочим преступлениям перед отечеством и ея императорским величеством отныне она относилась со всей строгостью. Пугачев дал ей серьезный урок: русский народ, такой терпеливый и даже сонный, легко поднять на бунт, если появится икона, за которой пойдут, молясь, люди. Еще в годы войны с Е. Пугачевым случилась история княжны Таракановой, еще одной самозванки, выдававшей себя за дочь любимой Россией императрицы Елизаветы Петровны и графа Алексея Григорьевича Разумовского. В отличие от Пугачева, за которым не стояли никакие иностранные державы, но коему «споспешествовали в злодейских его произведениях, во-первых, яицкие казаки, а во-вторых, народное здешнего края невежество, простота и легковерие…»[86], за молодой женщиной, принявшей имя Елизаветы Таракановой, стояли западные помощники. Она вела переговоры с Ватиканом и польским двором, писала к султану Блистательной Порты. Алексей Орлов обманом арестовал самозванку в Италии и тайно привез в Россию, где она и была заточена в Петропавловскую крепость в Петербурге. На этом, собственно, ее подрывная деятельность закончилась. Та, что называла себя дочерью Елизаветы и внучкой Петра Великого, 4 декабря 1775 г. скончалась в Алексеевском равелине крепости, где ее и похоронили, прямо во дворе вырыв глубокую яму.
Глава 5
Павел I: «Бенгальский тигр
с сентиментальными выходками»
(А. И. Герцен)
Пожалуй, великий князь Павел имел больше прав на российский престол, нежели многие его предшественники и прежде всего мать его Екатерина Великая. Он продолжал мужскую линию династии Романовых как правнук Петра I. Но Петр же и осложнил существенно жизнь правнуку, приняв своеобразный закон о престолонаследии; он гласил, что самодержец имеет полное право передавать трон любому, кому вздумается, назначая наследника по своему выбору. С одной стороны, это существенно усиливало позиции самодержца, но, с другой, обострило придворные интриги в борьбе за власть. Павел, с детства знакомый с изнанкой дворцовых переворотов (напомним, что ему было всего восемь лет, когда его мать Екатерина свергла Петра III, взошедши на российский престол в качестве единовластной правительницы). Одним из мощных приемов, позволяющих устранить нежелательных конкурентов, наряду с ядом и прочими атрибутами дворцовых интриг были слухи: чего проще скомпрометировать конкурентов, метивших в наследники престола! Павел Петрович Романов — один из русских царей, о котором мы, потомки, практически ничего не знаем, кроме исторических анекдотов и слухов, а иные точки зрения буквально тонут в обилии мнений о его сумасшествии, о тирании, маниях.