Хуже всего, что такие вопросы станут задавать после того, как упрячут Андрея за решетку. А там и дачная перестрелка всплывет, и потасовка во дворе Людмилы. Навесят срок, потом доказывай, что ты не верблюд…
Пошарив по земле глазами, Андрей увидел драный полиэтиленовый пакет, завернул в него пистолет и побрел обратно.
Голова Уваровой торчала над перилами балкона, свесившись вниз.
— Ну что? — спросила она.
Ее тихий голос был слышен совершенно отчетливо, несмотря на разделяющее их расстояние. Андрей прекрасно знал, как хорошо и далеко разносятся любые звуки в ночном воздухе. Дай бог, чтобы никто из соседей не страдал бессонницей и не отличался повышенной бдительностью.
— Ключи брось, — негромко попросил Андрей.
Пока Уварова отсутствовала, он поднял ногу и осмотрел поврежденный палец. Из-под ногтя текла кровь. Не самой обильной струей и уж точно не последним из тех потоков, которым предстояло пролиться в ближайшем будущем.
Разум Андрея отвергал такую вероятность, но сердце подсказывало совсем иное.
Судебное заседание проходило в помещении, слишком большом, чтобы называться комнатой, но слишком маленьком, чтобы уже быть залом. Стены оказались выкрашены в тот цвет, который специально придумывают для государственных учреждений: вроде бы зеленоватые, но скорее серые, со стальным отливом. Мебель выглядела хлипкой и не очень новой, над судейским столом висел государственный герб, сквозь приоткрытые окна доносился бодрый уличный шум.
Туманов воспринимал все как происходящее с кем-то другим. Он уже потерял счет почти бессонным ночам, когда приходилось караулить, чтобы уголовники опять не подослали кого-нибудь с ножичком. Подчеркнутое равнодушие Князя и Барбариса не внушало доверия. Возможно, они специально делали вид, что не смотрят в сторону Туманова, чтобы усыпить его бдительность.
Заведенный в стеклянный аквариум с решетчатым потолком, Туманов рухнул мешком на стул.
— Когда судьи войдут, встанешь, — предупредил конвоир в черной выгоревшей униформе.
Лицо у него было скучное и равнодушное. Ему не было никакого дела до судьбы подсудимого и срока, который вынесут сегодня. Наверное, на своем веку он повидал немало таких, как Туманов.
За стеклом уже собирался народ. Зрителей оказалось немного, треть из них — родственники Никольникова и его коллеги по работе. Все они сгруппировались вокруг Светланы, подурневшей и постаревшей в своем траурном одеянии. Она взглянула на Туманова с такой откровенной ненавистью, что он больше не решался даже повернуться в ее сторону. Это, конечно, не могло избавить его от любопытного разглядывания как «преступной» персоны со стороны других. Вспомнилось, как в детстве он жег муравьев, направив на них лупой солнечный луч. Наверное, несчастные насекомые испытывали примерно такие же ощущения, только длились они очень недолго.