Достали коробку со старыми игрушками – «дождики», шарики, мишура и мягкие зверушки на петельках. Снеговики, олени, дед-мороз и Снегурочка, Двенадцать Месяцев (март и октябрь потерялись), пастушок, зайчики, Старик Хоттабыч. Три переплетенные меж собой гирлянды вытащили, одна – с огромными разноцветными фонариками.
– Это дед нам подарил. Из ГДР привез, в восьмидесятом, – сказал отец.
Естественно, Турке досталось испытание: распутать тонкие проводки, а кроме того, – оживить эту самую немецкую гирлянду, вкрутив в нее новые лампочки взамен перегоревших. Отец тем временем устанавливал елочку, возился с подставкой.
– Твою за ногу… Да стой же ты прямо! – пыхтел отец.
«Мама бы сейчас сказала, что нельзя ругаться, наряжая елку», – подумал Турка.
И готовкой занялся отец. Салаты покрошил, пюрешку сделал, потушил мясо.
Спалил в духовке коржи для «Птичьего молока».
– Да фиг его знает, как делать… – бесновался он. – Артур! Ну ничего, что подгорели?
– Ничего, – вдохнул Турка сизый дым. – Нормально, поедим.
С грехом пополам доукрашали елку. Мама бы, наверно, сейчас фыркнула и перевесила бы все по-своему. Папа в конце концов плюнул и ушел смотреть «Ивана Васильевича», а Турка накинул капюшон и выскользнул на темную улицу.
* * *
Старый добрый пятый этаж. Турка постоял немного, прислушиваясь. За дверью тишина. Протянул руку к звонку, но тут щелкнул замок.
– Ой, добрый вечер.
– Здрас-сти.
– А Лена дома? – Турка разглядывал незнакомую женщину, отдаленно похожую на тетю Коновой, которую он видел тогда. Распухшая, с глазами-щелочками.
– Нету. Сколько можно к ней ходить? – женщина вытащила на лестничную клетку огромный мусорный пакет. Пахну́ло объедками и тухлой заваркой – Один, другой… Съехала она. А куда – не сказала.
– Как это – съехала? Насовсем?
– Да кто ж тебе скажет. Пока нету, а потом може объявится. Мне Ленка отчета не дала.
– Но вы же… Вы ее родственница? – протянул Турка.
– Двоюродная тетка, понятное дело. Галей мене звать. Ой, мне на мусорку идти надо, а то весь подъезд провоняется!
– Хотите, помогу? – спросил Турка.
– Ой, ну спасибо тебе. Там недалеко идти-то. А мне еще в магазин надо заскочить.
Турка взял пакет, медленно спустился вниз за тараторящей теткой. По всему выходило, что Ленка ее общества избегала и в квартире появлялась весьма редко, и что «грубила, и все провоняла сигаретами своими, или травами какими, а слова поперек ей не скажи, своенравная девка-то».
Так они дошли до угла и расстались. Турка пошел к огромному жбану, тот был доверху набит мусором. Родственница Коновой пошла к магазину, а Турка забросил пакет на самую верхушку горки, тот скатился по другой стороне. Послышался треск и шорох, матюки.