Навьючив графское имущество на лошадей, мы двинулись в сторону поместья брата графини, сотника Жешувского воеводства пана Вольдемара Потебни. По дороге граф долго распространялся на тему скорого усиления Речи Посполитой, обосновывал необходимость союзничества с Пруссией для разгрома Австрийской империи и оттеснения русских к их старым границам.
Его безумные планы покорения Европы меня слегка раздражали, поскольку я точно знал, что через год от Польши останется одно географическое название, ее растащат на части ныне воюющие Россия, Пруссия и Австрия. Сама же Речь Посполита, метавшаяся от союза то с одними, то с другими, вскоре перестанет существовать вообще. Основной моей заботой было добраться как можно быстрее до Кракова, а оттуда в Прагу. Вопросы по проблеме как лучше выстраивать драгун для превращения их в рулет из перьев, мяса и железа, меня мало интересовали.
Так, испытывая нарастающее желание набить морду графу за его стремление порезать по-больше соотечественников и еще больше иностранцев, я сопровождал супругов до поместья. Путь через сменяющие друг друга поля, леса и перелески занял у нас оставшуюся половину дня. Осложняли движение два обстоятельства: необходимость вглядываться в чащу, чтобы не попасть в новую засаду, и быстрая утомляемость моих спутников. Только пережитые ими ужасы и перспектива провести ночь в лесу заставляли аристократов двигаться дальше. По мере приближения сумерек, графиня все больше и больше прижималась ко мне, наверное, не особенно полагаясь на сомнительное умение мужа владеть оружием.
Когда мы подошли к воротам, скрывающим обнесенную частоколом и мелким вонючим рвом усадьбу, было уже совсем темно. В окнах миникрепости горел свет, а за воротами слышались голоса часовых. На призывы графа открыть ворота, нам достаточно долго отвечали пожеланиями пройтись к разным родственникам то ли черта, то ли самого часового.
Все же нам удалось обосновать необходимость войти внутрь, после того как к воротам подошел сам пан сотник. Еще минут пятнадцать я наблюдал как сотник, граф и графиня по очереди лупили несчастного охранника, испытывая на нем нагайку, сапоги и черенок от лопаты. Когда все остались удовлетворены результатами проведенной воспитательной работы, мы торжественно переступили порог дома.
Меня представили хозяину усадьбы со всеми, причитающимися спасителю почестями. Сотник был здоровенным мужиком, с пышными усищами, перекрывающими треть лица от уха до уха. Он долго тискал меня, хлопал по плечу, пытался то и дело поцеловать в губы.