Они оба чопорно поклонились мне. Я сделал вежливый кивок, показывая, что титул графа для меня обычное явление.
– Мы направлялись из Люблина в Краков, свернули с основной дороги, чтобы навестить родственников жены в их поместье под Жешувом, как на нас напали эти разбойники. О, бедная Речь Посполита, что творится – с юга турецкий султан, с севера и востока немка Екатерина с русскими замашками, с запада безумный сын Марса Фридрих и ненасытная династия Габсбургов с волчицей Марией Терезией во главе, да еще эти смуты внутри страны. Какие жуткие времена!
Стало вполне очевидно, что я нахожусь где-то между 1764 и 1780 годом, поскольку Мария Терезия умерла в 1780 г, а все военные события того времени в Польше приходились именно на этот период.
Хорошо, что империя Габсбургов уже не распространялась на Испанию, иначе мое имя оказалось бы крайне неподходящим.
– Позвольте узнать, Дон Маркус, куда вы направляетесь? – спросил меня граф, уже начиная собирать свое имущество.
– Я ищу способ вернуться на родину в Испанию, – уклончиво ответил я. – Был захвачен в плен к туркам в 64 году, вот сейчас бежал и иду домой.
– Боже мой, – воскликнула графиня, – восемь лет в турецком плену!
– Да, графиня, многое пришлось повидать, – поскромничал я, радуясь тому, что уже определил год – 1772-й.
– Теперь понятен ваш диковинный наряд, – заметил Рутковский, и сделал еще одно предположение по поводу моей шпионской наружности. – Кстати, здорово вы говорите по-польски, практически без акцента.
– Благодарю вас, граф. При испанском дворе я был переводчиком, да и турки именно с этой целью держали меня в ставке, ведь я знаю десять языков, не считая своего испанского.
– Трудно представить, как вам это удалось, – удивилась графиня, которая, похоже, и на родном польском читать не умела.
– Могу предложить вам свою помощь в путешествии до ваших родственников, – решил я сменить скользкую тему.
– О, мы будем вам весьма признательны, наверное, эти разбойники прячутся где-то рядом, – поблагодарил меня граф.
– Кстати, граф, не скажите ли мне: какая сегодня дата? А то у турок свой календарь, и я, признаться, несколько запутался.
– Тридцатое мая, друг мой.
Так, ситуация прояснилась. В 1772 году с мая по июнь я был в Париже, Вене, Праге, Санкт-Петербурге и еще в десятке мелких городов. Чтобы найти себя в этом времени, необходимо выбрать одно-два места в определенное время, где я был точно. Еще все зависит от того, как скоро я доберусь до ближайшей точки пересечения. Так, сегодня я-прошлый нахожусь во Франции, занимаясь вопросами публикации книги Дидро «Философия принципов материи и движения», 5 июня я на день объявлюсь в Петербурге, затем 6-го в Праге, 9-го в Вене. Следующие десять дней я буду в Италии. Что ж, необходимо двигаться в Прагу, чтобы к 6-му июня встретить себя. Тогда, в случае неудачи, у меня будет возможность успеть в Вену, а при самом неблагоприятном развитии событий и в Италию.