— Это правда? — Алексис широко раскрыла глаза. — Можем мы посмотреть на эту стелу?
Рон провел ладонью по лбу, он сильно вспотел.
— Стела находится в берлинском музее. — Он посмотрел на Марка, который стоял, равнодушно прислонившись к стене, со скрещенными на груди руками.
— Я не могу согласиться с вашей теорией, доктор Фэрмер, — вмешался Хасим ель-Шейхли. — Только потому, что король в отличие от матери не был назван…
Рон направил свой взгляд на молодого египтянина, раздосадованный тем, что тот говорит слишком тихо и его слова очень трудно разобрать.
— …в это время был только один царь, а именно Эхнатон, но у него было много жен. Все знали, кто был царем, но…
Рон наморщил лоб:
— Не могли бы вы говорить немного громче. Я не…
— …мать должна была быть названа по имени, чтобы отличить ее от других жен.
Пот струился у Рона по лбу и застилал глаза. На мгновение он перестал отчетливо видеть. Становилось все жарче. Он услышал собственный голос: «Но в то время было два царя, мистер Шейхли… — Рон хотел схватиться за голову, но у него не было сил. — Для восемнадцатой династии не было необычным иметь сразу двух правителей. Так как сын не мог зачать, вполне естественно, что старый фараон… взял на себя задачу обеспечить… трон наследниками…» Рон протер глаза от пота и увидел, что его попутчики с застывшими лицами неподвижно уставились на него. В сгущающихся сумерках он заметил, как Марк внезапно отделился от стены.
Рон почувствовал, как у него пересохло во рту, когда он снова хотел заговорить. «По другой теории Эхнатон был гомосексуалистом…» — Рон провел языком по пересохшим губам. Пять блеклых пар глаз были направлены на него. Бородатое существо отделилось от группы и направилось в его сторону.
«Стела… — голос Рона перешел в шепот, — изображающая Эхнатона со своим братом в интимной позе, указывает, по мнению некоторых египтологов, что он не был совершенно бесполым… О Боже, ну здесь и жара!»
Хасим открывал рот, но слов не было слышно.
Рон почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.
— Мне нужен свежий воздух…
Потом он услышал страшный грохот, перед глазами у него поплыли круги, и он, как пьяный, повалился на землю.
— Как ты себя чувствуешь?
Услышав голос Марка, Рон открыл глаза и увидел, что сидит на своей кровати. На его руке был манжет для измерения давления.
— Что случилось?
— Ты не помнишь?
— Я потерял сознание?
Марк кивнул.
— Ты помнишь хоть что-нибудь?
Рон закрыл глаза руками и зажмурился, напрягая память.
— Мы были в гробнице. А потом я помню только, как Абдула и гафир несли меня вниз по склону.