— Зашить?
Эльба испуганно содрогнулась, а Хуракан кивнул, поставил на столик миску с серой, отвратительно пахнувшей жижей и довольно усмехнулся:
— Уверен, речные нимфы хорошо штопают.
Девушка пару раз глубоко выдохнула, посмотрела на Аргона и почувствовала, как в груди потяжелело. Юноша выглядел таким беззащитным, синеватые губы дергались, веки шевелились. Ему было очень плохо. А он ведь казался совершенно неуязвимым.
Эльба окунула ткань в отвар и медленным движением придавила ее к жутким ранам. Аргон застонал, а она виновато поджала губы:
— Простите, в ее глазах закололо, простите меня.
Он сипло дышал. Эльба зажмурилась и продолжила обрабатывать раны лекарством, чувствуя, как предательски дрожат колени. Но она не отступала. В Аргоне еще теплилась жизнь, и она не намеревалась опускать руки, пока он не придет в себя.
Какая же жуткая рана была у него на груди. Кровь сочилась вместе с гноем. Девушка аккуратно вымывала его, стараясь не обращать внимания на рычания предводителя, будто из него вырывался дикий зверь. Юноша вертел головой, а Эльба заботливо шептала:
— Все хорошо, тише.
— Мак всегда был дураком, неожиданно признался старик, мешая вонючую жижу в маленьком котелке, ему часто доставалось в детстве, потому что он совал свой нос туда, куда не следует. И вот, кажется, привычка никуда не делась. Эстоф бы треснул его!
— Эстоф его бил?
— Всем детям полезно иногда получать затрещины.
— Мой отец никогда не поднимал на меня руку.
— Но вы же девушка, моя дорогая, Хуракан со свистом выдохнул, это другое. Сын и отец… тут особенные отношения! Эстоф любил этого паршивца. Он начал им гордиться, когда тот еще на свет не появился. У них в роду все дети поздние, знайте ли. Мы деревней начали праздновать уже заранее, за пару месяцев до рождения. Бригида велела назвать его Аргоном. С моранского это «громкий», и я тогда ей сказал…
— Вы знаете моранский?
— Разумеется, девочка моя! А как мне еще с духами общаться?
Эльба удивленно хмыкнула и отставила пустую миску из-под отвара. Она взглянула на серебристую иглу, сглотнула и перепугано закусила нижнюю губу. Вдруг она причинит ему сильную боль? Вдруг зашьет неправильно? Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы с Аргоном что-то случилось по ее вине. Она вновь посмотрела на юношу, увидела, как пот сверкает на его лице, плечах, как руки судорожно дрожат, и решительно выпрямилась.
— Так вот я тогда Бригиде сказал… ворчливо продолжил Хуракан. Как можно его называть Аргоном? Ветер не должен быть громким. Ветер тихий и молниеносный. А она… славная была женщина… она знаете, что мне ответила?