— Что-нибудь еще говорил? — я снова и снова пробегал текст глазами.
— Только спросил: «Записали?» Я ответил «да», и он сразу положил трубку.
— Голос какой был? Возможно, говор особый или еще что?
— Говор… да нет вроде. Только высокий довольно. Эмм, я вот подумал, может, и не мужчина это был? Связь была плохая очень, я с трудом слова расслышал. Может, даже женщина с низким голосом, или мужчина с высоким.
Еще на подходе к своему кабинету я услышал, как надрывается рабочий телефон. Поспешно открыв родную обшарпанную дверь, я сорвал трубку.
— Степнов? — Людмила была единственным приятным дополнением к существованию нашего шефа. Она всегда была довольно резкой в общении, но ее грудь примерно пятого размера и коротенькие юбчонки могли заставить простить ей и большее. — Босс вызывает. И предупреждаю, он сегодня сильно не в духе, так что крепись.
Я пообещал, тоскливо посмотрел на древний аппарат, который еще мог похвастать дисковым набором номера, и поплелся «на ковер».
В приемной Люда в очередной раз порадовала меня откровенным декольте, которое притягивало взгляд как магнитжестянку. На мое «вы очаровательны» она только грозно кивнула на дверь шефа. Тяжело вздохнув, я шагнул в «чистилище».
— Доброе утро, Виктор Юрьевич, вызывали? — вытянулся я стрункой у огромного, видавшего виды стола начальника.
— Вызывал, вызывал, — с ноткой угрозы в голосе подтвердил босс. Сам он расслабленно развалился в кресле, мне же сесть не предложил. Мне вот всегда было интересно, люди начинают толстеть, заняв теплое местечко, или на теплое местечко назначают только выяснив, есть ли у кандидата солидный животик? У нашего Галюкова этого добра было в избытке, в отличие от волос. Живот даже не позволял ему близко придвинуться к столу, так что его любимой позой было чуть откинуться назад и задрать ноги на широкую плоскость своего дубового монстра. Именно в такой, мягко говоря, неофициальной позе он предпочитал принимать посетителей. Нижестоящих по званию, естественно.
— Ну что, Степнов. Как идет расследование? Круг подозреваемых уже очерчен?
— Очерчен-то очерчен, только уж больно он широк.
— Неужели? А как скажите мне, как вы допустили еще одно убийство? Вы ищите убийцу, а он у вас под носом совершает еще одно преступление?! — уровень звука становился громче и грознее, — как вы это объясните, а?!
— Мы еще не знаем доподлинно, что оба убийства совершил один и тот же человек… — попытался оправдаться я, по опыту зная, насколько это бесполезно.
— Доподлинно! Да это же слепому видно! Чем вы вообще занимаетесь целыми днями? На рабочем месте вас никогда нет, но при этом и дело не двигается с мертвой точки! Вы еще не знаете меня с плохой стороны, Степнов! — я молча уставился в пол, представляя какой же должна быть плохая сторона, при такой хорошей. Спорить с начальством, а тем более пытаться отстоять свою точку зрения бесполезно, это я уже хорошо знал, так что просто стал в уме считать до ста, чтобы сохранить хладнокровие и не нахамить. При этом главное было не особенно вслушиваться в крики. Конкретных обвинений у Галюкова, как правило, не водилось. За счет подчиненных он просто любил выпускать пар. Вспомнился совет: начальник кричит, а вы считаете, начальник брызгает слюной, а вы считаете, начальник задыхается от злости, а вы считаете, у начальника инфаркт, а вы… что-то в этом роде. Но тут прозвучали новые нотки.