Есть сведения о…
СТОП!!!
Чайник вскипел, залихватски свистнув.
Кира почувствовала, где ошибка. А раз почувствовала — значит, нашла.
Сбегав в комнату за телефоном, она сделала несколько звонков, всякий раз извиняясь, что тревожит абонента в столь поздний час, задала пару вопросов и только после этого взялась заваривать свою ромашку с шиповником. Все равно придется ждать, когда ей ответят.
В воскресенье Виктор Шамрай сделал неожиданное открытие: Катя Гуга, оказывается, имела на него какие-то виды.
С тех пор как он оказался в больнице, от редакционного офис-менеджера медикам просто проходу не было. Пока он лежал под капельницей без сознания, Катя попыталась взять реанимацию штурмом. После короткой стычки с милиционером и медсестрой пакет, который она имела при себе, лопнул, апельсины раскатились по полу, все кинулись собирать фрукты и в процессе нашли общий язык, а заодно убедили Катю, что больному необходим покой — к нему даже родную мать не пускают.
Сейчас же, на третий день после того, как его перевели из реанимации в обычную палату, доступную для посетителей, Виктор ежедневно принимал у себя помимо матери и следователя, который вел «дело о восемнадцати трупах», еще и Катю Гугу. Девушка таскала не только фрукты: на сей раз она принесла собственного приготовления картофель с мясом и грибами, запеченный в горшочке и аккуратно переложенный в стеклянную банку. Отчего, сокрушалась Катя, жаркое много потеряло и стало далеко не таким аппетитным, как если черпать его ложкой прямо из горшочка. Кроме того, она жарила для него куриные бедрышки, носила минеральную воду, яблоки и виноград в таком количестве, которое один человек физически не в состоянии одолеть. А однажды Катя пересеклась с матерью Виктора и быстро нашла с ней общий язык, причем настолько быстро, что, едва войдя в палату, мать объявила: «Катя — хорошая девочка. Смотри, Витюша, смотри, сынок…»
Ну а сама Катерина пару раз недвусмысленно намекнула: мол, намерена присматривать за ним и дома.
Дома! О возвращении домой Виктор пока даже не думал. Врачи ничего конкретного не говорили. Хотя, придя в себя и вспомнив все, он уже через день пошел на поправку. Не так быстро, как хотелось бы, но, по крайней мере, хуже не становилось. Однако медики явно собирались продержать его в больнице как минимум до конца следующей недели. Декабрь еще только начинался, но журналист запротестовал: в конце концов, не валяться же ему здесь до Дня святого Николая!
О том, что в это время происходило с Тамарой, никто толком не знал — кроме него, Виктора Шамрая.