— Я… я не знаю, что вы имеете в виду… Мы с этой девушкой едва знакомы… Я только… То есть…
— Хорош сопли жевать! Зачем менты возили тебя к Тамаре в больницу? Чтобы ты с ней поговорил по душам?
— Тамара там… Ну, в Подлесном… Она забыла… Нет, потеряла…
— Эти сказки я уже слышал! Чего менты хотели?
— Чтобы Тамара вспомнила меня. А потом и остальное… Она только какие-то обрывки помнит…
— Ну, и узнала она тебя?
— Да.
— Что-нибудь еще вспомнила? Может, какого-то человека?
— Больше ничего. У нее истерика началась… Опер говорил Березовской, что надо искать гипнотизера.
— Вранье! Нет никаких гипнотизеров — одни мошенники. И зон ваших аномальных не бывает! И гребаного параллельного мира, о котором в вашей мудацкой газетенке пишут, тоже нету! Сука! Сука! Сука!..
Учитывая то, что под эти бешеные выкрики его не били, Виктор сделал вывод: брюнет злится не на него. Вся его ярость почему-то направлена на Тамару Томилину, которая по неизвестным причинам утратила кусок памяти и теперь не может что-то кому-то рассказать. Что-то очень важное в первую очередь для этого темноволосого мужчины в длинном кашемировом пальто.
Повисла тишина. Где-то слева чирикнула поздняя лесная птаха. Потом Виктора отпустили, его ослабевшие колени подогнулись — он снова опустился на землю. Сзади завозились, и его руки освободились от наручников. Ловя равновесие, Шамрай сразу же вытянул руки перед собой, уперся ими в мокрую землю и оказался на четвереньках. Однако ему даже в голову, которая по-прежнему болела, не пришло стащить с себя мешок, закрывавший лицо.
— Значит, ситуация такова, — проговорил над ним брюнет. — Ментам о нашей встрече — ни звука, иначе я вернусь и все сложится для тебя намного хуже. За каждым твоим шагом следят, и пасти тебя будут, пока эта шалава лежит в больнице. Любой твой контакт с Тамарой — и мы уже у тебя в гостях. Передашь все, что девка говорила, слово в слово. А если не увидишься с нею — честно скажу: для тебя же лучше. И запомни: никто тебя не спрячет в безопасном месте, даже если пообещают. Ты ведь уже имеешь печальный опыт. Вспомнил?
— Вспомнил.
Такое в самом деле не забывается, как бы Виктор ни хотел забыть.
— Тогда будь здоров.
Чавканье шагов по раскисшей земле. Взревел мотор, машина отъехала.
Когда звук отдалился, Виктор неуклюже выпрямился и стащил с головы мешок.
На самом деле — не мешок. Обычная наволочка. Причем новая, темно-синяя, в белый горошек.
Босой, перемазанный в грязи, в одних спортивных штанах и свитере, он сидел среди древесных стволов в лесу неподалеку от какой-то автотрассы. Там, метрах в тридцати от него, за кустами, время от времени проносились машины. Шла своим чередом нормальная спокойная жизнь.