Кот… В специфическом сленге — место лежки, но… я пересмотрела все отчеты Шуте за этот день… Ничего, чтобы оправдать использование термина!
Кличка? Позывной?
Ответ на запрос пришел практически молниеносно. В первой десятке знакомое имя — Гусаров Михаил Алексеевич, советник по экономике Штаба объединенного флота. Детское прозвище, последовавшее за ним во взрослую жизнь.
Еще один.… Долго ждать снова не пришлось. В списке близких друзей — Аксинья Павловна Княжина, координатор по общественным связям и информации зоны особого внимания Пресс-центра правительства Союза, как раз в это время начавшая работу при ОСО. И… барышня, которой активно интересовался Лазовски.
Совпадение? В такие, как это, я совершенно не верила.
Сбросив информацию в отдельный файл и снабдив короткими пояснениями, отправила сообщение Шторму. Среди плотных контактов Гусарова Слава тоже значился.
Сама же пошла дальше, чувствуя, как все более горячим становится след.
Первое октября… Три один… как свидетельство того, что ситуация остается под контролем и Шуте действительно справляется с тем, что определил для себя, как угрозу.
Второе, третье, четвертое… Ничего… Могло бы и порадовать, не знай я, чем все закончится.
Пятое… В тот день Кабарга хлопнул Шуте по плечу, а в черновике появился новый код — три два. Угроза жизни…
А он был все так же собран, аккуратен и… молчалив, как и всегда. Воспитание в семье фундаменталистов сыграло свою роль. Сам, всегда сам и только сам! Обратиться за помощью — признак слабости, которая была неприемлема для того, кто считался воином.
И ничего, что могло бы подсказать, в каком направлении двигаться. Все тот же идеально выполненный анализ данных, аккуратно сформированные таблицы, четкие выводы…
Файлы сменяли друг друга. Десятое октября… двадцать первое… двадцать седьмое… Пометки с каждым днем становились все более скупыми, а две цифры, сигнализирующие об опасности, все более тщательно выписанными. И как слабая надежда… справлюсь! Я — справлюсь!
— Что же ты хотел, но так и не смог сказать? — вздохнув, убрала я капризную прядь с лица.
Очень хотелось бросить все и отправиться в госпиталь… Посмотреть в лицо мальчишке, которого я была обязана защищать…
Думать об этом сейчас не стоило. Только искать… Искать… Искать!
Двадцать девятое октября… Три тройки… как обратный отсчет, но одна из них зачеркнута, а рядом твердо, бескомпромиссно, выведено «два».
Он все еще боролся… не оставляя подсказок, просто идя вперед.
Первое ноября… Среди обычных пометок две сразу бросились в глаза. Слово «рапорт» с восклицательным знаком и буквенно-цифровой код, которым шифровались отчеты. Судя по первой группе символов — не наш, второй аналитический блок, с которым мы частично стыковались.