Сказанное относится как к закону тожества в том смысле, какой выяснен был в части первой, так и к прочим законам логики.
19. Сущностью понятия называется его объективная слагающая, т. е. умопостигаемое настроение.
Если сущности не суть настроения, они суть безусловные тайны, т. е. даже уже не тайны, просто ничем друг от друга не отличимые размноженные ничто. Сущность есть либо настроение, либо ничто.
20. Ум постигает сущность, как настроение. Акт познавания начинается вниманием, завершается усвоением и исчерпанием. Исчерпание переживается болезненно, как удар нырнувшего пловца на дно. Легко постигаемые умопостигаемые настроения — сущности незначительных предметов вызывают тошноту, чувство пошлости.
Начинается всякое постижение с настроения тайны, и оно то и есть собственно то, ради чего стоит познавать. Но чаще всего предметы постижения обманывают нас — слишком часто они влекут только внешней таинственностью, а глубочайшей тайны в них нет.
21. Всякая сущность постигается через то, что становится настроением познающего. Но сущность одного понятия по самому логическому содержанию своему непостижима в настроении до конца; это сущность тайны в отвлеченном значении этого слова, сущность тайны вообще, в себе. В самом деле, если бы сущность тайны была постигнута, то уже не было бы настроения тайны; между тем, умопостигаемое настроение, объективная слагающая понятия, есть именно то, что повторяется в каждом новом обращении к предмету.
Чем глубже постижение понятия тайны, тем оно более познается, как тайна, т. е. тем таинственнее. Следовательно, это понятие непостижимо, однако не в том смысле, что его нельзя постигать, переживая в настроении, но в том смысле, что самым постижением постигается его непостижимость. Здесь знание идет бесконечным углублением настроения.
22. Понятие тайны есть исключительное понятие также и в следующем отношении. Все понятия соотносительны. Поэтому, мысля, например, святость, надо мыслить ее как противоположность греха; мысля истину, надо мыслить ложь. Истина взывает: — я не ложь, а истина. Так и понятия тепла, света и др., и все вообще понятия мыслимы только в ряду других понятий, и чтобы постигать одно из них ясно и отчетливо, надо не упускать из памяти и весь ряд. Пусть субъект мыслит истину. В этом акте три термина: субъект, истина и ложь; последняя как бы рамкой окружает понятие истины, с одной стороны не давая погрузиться в понятие истины, с другой стороны, обусловливая последнее как такое, а не иное настроение.
Исключение составляет лишь тайна. Тайна соотносительна не-тайне. Пусть субъект постигает тайну; поскольку он постигает ее, он ею обладает, но постольку она уже является не-тайной. Значит, в то время, как постигая, например, истину, субъект соотносительным ей понятием лжи как бы выдергивается из полного погружения в настроение истины, понуждаясь двигаться через сравнение в область непостигнутого соотносительного понятия, постигая тайну, субъект это соотносительное имеет как постигнутое уже, значит, не выхватывается из погружения в понятие для сравнивания с соотносительным понятием. Таким удивительным свойством тайна обладает именно потому, что ей соотносительно понятие постигнутого.