41. В теле животного или растения объединены все четыре стихии и холодная недвижная земля движется и согревается огнем. Вода растворяет землю и укрепляет организм питаньем; воздух растворяет огонь и согревает организм дыханьем. Благодаря мудро изобретенному обмену веществ значительные количества вещества проходят через тело существа, подвигаясь в своем совершенстве.
42. И вот оказывается, что из четырех стихий могут быть отвратительны только вода и воздух, две прозрачных стихии, через которые организуются тела. А именно, когда отяжелевшая вода с растворенной землей становится слизью, а отяжелевший воздух, согретый огнем, — смрадом. Земля даже в виде скелета не отвратительна и огонь, даже в виде синего серного пламени не противен. Но когда земля наполнена слизью, а огонь издает зловоние — они противны. Слизь и смрад встречаются только в органической природе и вызывают чувство тошноты, уже довольно убедительно говорящее об их демоническом происхождении. Слизь есть дезорганизованная вода с землей, более не могущая
дать питания; смрад есть дезорганизованный воздух с огнем, уже не могущий дать дыхания.
43. Сатана в природе является как намеренно дезорганизующая сила. Однако с достоверностью это было бы доказано лишь в том случае, если бы обнаружилось, что настроение, которым проникнуты действия Сатаны в природе, тожественно с настроением понятий зла.
44. Последние знакомы нам двояко: с точки зрения внешней и внутренней. Внешне, со 2-й потенции нравственности, с точки зрения личного духа они являются как что-то тошное, отвратительное; эта точка зрения в высших потенциях заменяется бесстрастной точкой зрения Св. Софии. Слизь, смрад и вообще все отвратительное в природе тоже воспринимается как нечто тошное. Значит, единство внешнего настроения налицо. Надо еще убедиться в единстве внутреннего настроения. Внутренней точкой зрения по отношению к пороку является глубинное настроение Сатаны или сладость порока. Сказывается, что такая же точка зрения возможна и по отношению к отвратительному в природе. Страсти, связанные с организованной природой, каковы чревоугодие и любодеяние, очевидно, предваряются и последуются слизью, и смрадом и их сладостью. Менее заметна та же связь в страсти гнева, довольно заметна в лености. Подобные наблюдения с несомненностью показывают тожество демонического начала, обуславливающего отвратительное в природе и порочное в человеке. Страсти могут быть законны и ценны в животном, и не они обуславливает уродство. Так, дождевой червь, неспособный ни к чему, кроме питания и размножения, считается уродливым. Однако так как он питается землей, что, конечно, идет на пользу этой земле, то отсюда следовало бы, применяя закон моральности красоты, заключить, что он прекрасен. Оказывается, что уродливость червя обуславливается не его чревностыо (здесь сноска автора, после им зачеркнутая: «это против эстетики Соловьева»), а его колъчатостъю.