Означает ли сказанное, что мы не можем указать на минусы в деятельности Сталина. Вовсе не означает. Можно указать даже на теоретические минусы. Вот, скажем, у Маркса и Ленина всегда говорилось, что коммунистическое производство, в том числе и на первой стадии его развития, — это производство не товарное, а непосредственно общественное. Как разъяснял Ленин в «Наказе от Совета Труда и Обороны местным советским учреждениям», даже в переходный от капитализма к коммунизму период государственный продукт, обмениваемый на крестьянское продовольствие, не есть товар в политико-экономическом смысле, во всяком случае, не только товар, уже не товар, перестает быть товаром. В «Замечаниях на книгу Бухарина «Экономика переходного периода» В.И.Ленин писал, что недостаточно указать, что при социализме производится не товар, а продукт, надо добавить, что при социализме это «продукт, идущий в потребление не через рынок». Сталин правильно написал в работе «Экономические проблемы социализма в СССР», что средства производства при социализме не товары, а вот предметы потребления почему-то записал в товары. Эта двойственная, непоследовательная позиция Сталина выразилась и в том, что закон стоимости он объявил законом социализма. А закон стоимости, согласно Марксу и Энгельсу, — это основной закон товарного хозяйства, а, следовательно, и его высшей формы — капитализма. И разве может основной закон капитализма быть законом социализма? Так что корни реакционного, губительного для социализма движения на рынок можно, к сожалению, найти в некоторых отступлениях от в целом выдержанной марксистско-ленинской позиции и у Сталина.
И какой в итоге мы получаем вывод? Мы получаем вывод, что Сталин в целом — объективно позитивная, прогрессивная фигура.
Субъективно же он позитивная фигура для тех, для кого позитивными является социалистическая революция, ее движущая сила — рабочий класс, уничтожение частной собственности, построение социализма и развитие его в полный коммунизм. Для реакционеров же и врагов социализма Сталин — отрицательная фигура, понятное дело, а как же еще? Если я против диктатуры рабочего класса, неужели я буду выступать за того, кто ее осуществлял? Таким образом, мы приходим к выводу, что антисталинизм — это одна из форм антикоммунизма. Диктатура пролетариата — свобода для тех, кто стоит на позициях рабочего класса, а если кто стоит на противоположных позициях, какая же ему свобода? Это не свобода, это ужас, кошмар.
В вопросе о том, что является свободой, мы также должны стоять на научных позициях.