— От чего отвыкает?
— От меня. От того, что у нее есть я.
— А надо отвыкать?
— Надо, — угрюмо подтвердил Костя.
— Вопросов больше нет, — сказал я, поднимаясь.
— Нет, ты сядь, — остановил меня Костя. — Ты не думай, я ведь не предатель по натуре. Не подлец какой-нибудь. Но понимаешь… Такое ощущение, будто не она это. Ты не видел ее раньше. Ты знаешь, какие у нее были волосы? Поток! Мы все время куда-то шли, ехали…
— Что же, по-твоему… — начал я.
— Да нет! — с досадой перебил меня Костя. — Я знаю, что ты хочешь сказать! Но у нее и голос стал совершенно другой. И говорит она о другом. И думает. Я любил Сашуру. Но я не люблю эту девушку, теперешнюю. Это совсем другой человек! Да и я изменился. Всё изменилось после этой черной пятницы.
Костя нервно помолчал и возмущенно воскликнул:
— Она стала похожа на цыганку! Ну что я сделаю?! Не нравится она мне больше.
— Интересно, на кого же она могла еще походить? — изумился я.
— На царицу Тамару. — Костя усмехнулся. — Чувствуешь разницу?
Я соскочил со стула.
— Слышь, ты, царь грузинский! У нас скоро в психдиспансере будет практика. Приходи! В их коллекции великих личностей грузинского царя точно еще не было.
— Да ты мужик или кто? Ну не могу я, не хочу!..
— Просто ты предатель по натуре! И подлец! — сказал я, толкнув кухонную дверь ногой.
— Ну ты, кишка больничная! — заорал Костя, наступая на меня. — Канай отсюда!
— Предатель и подлец! — крикнул я, спускаясь по лестнице.
Но ответа не последовало.
Я медленно шел на остановку. И что я скажу ей завтра?
Утром, после пятиминутки, я целых полчаса провертелся в коридоре около семьдесят седьмой палаты и едва заставил себя зайти к Александре.
— Здоро́во, Крылова! — бодро пробренчал я. — Можно, я у тебя дневник заполню? Практика кончается, а у меня ни одной записи!
— Ты был у Кости? — спросила она.
— Был, был! — торопливо пролепетал я.
— И что?
— Он здоров. Передает привет. Представляешь, — засмеялся я, — сейчас видел историю новенького, поступившего ночью! Парень, шестнадцать лет… Огнестрельное ранение в правую ягодицу. Чем только люди ночью занимаются!
Я взглянул на нее и перепугался. Вместо смуглого лицо ее стало мертвенно-желтого цвета.
— Ты иди… — сказала Сашура.
Я тенью выскользнул за дверь.
Несколько раз до обеда я заглядывал к ней.
Но она все лежала лицом к стене.
Во время тихого часа я все же зашел к ней. Сашура сидела на кровати и сосредоточенно смотрела в альбом с фотографиями.
— Домой ухожу, — сказал я, останавливаясь посреди палаты.
— До завтра, Шурик! — Александра взглянула на меня и улыбнулась.
Теперь она была почти такой же, как всегда. Только выражение решительной сосредоточенности во взгляде и во всей позе почему-то настораживало меня.