«Люди из Буздыни» прикидывали, кто из заключенных, кроме сионистов, которые всего лишь хотели выжить и сохраниться для будущего, может пригодиться в бою. Некоторые из них с помощью Ури Бейски дополнительно изучали автоматическое оружие, потому что в польской армии тридцатых годов они никогда не сталкивались с такими образцами.
И если бы фрау Раш в течение самых последних, наполненных событиями дней властвования ее мужа в Брно иногда – скажем, во время приема или на музыкальных вечерах в замке – вглядывалась в глубины драгоценного камня, преподнесенного ей Оскаром Шиндлером, она могла бы увидеть в его мерцании самый страшный кошмар, который только мог бы привидеться ей и ее фюреру: вооруженных евреев-марксистов.
Старые собутыльники Оскара, среди которых были и Амон Гет, и Бош, порой воспринимали его как некую жертву еврейского вируса. Это не было метафорой. Они верили в его существование в буквальном смысле слова и не осуждали тех, кто пострадал от него. Им доводилось видеть, как он поражал и других порядочных людей. Как будто какая-то часть мозга человека подпадала под власть этой полубактерии, полу– чего-то непонятного… И задай им кто-нибудь вопрос: заразно ли это заболевание, то они ответили бы – да, в высшей степени! Примером тому, как передается эта подозрительная зараза, мог бы стать случай с обер-лейтенантом Зюссмутом.
Ибо всю зиму 1944/45 годов Шиндлер и зараженный им Зюссмут потворствовали тому, чтобы из трех тысяч женщин Аушвица вытаскивать группы по триста – пятьсот человек, отправляя их в небольшие лагеря, разбросанные по Моравии. Оскар, пользуясь своим влиянием, заводил разговоры о материальном возмещении и «подмазывал» людей, от которых зависел успешный исход этих операций. Зюссмут же оформлял документы. Поскольку на текстильных предприятиях в Моравии чувствовалась нехватка рабочей силы, их владельцы относились к присутствию евреев далеко не с той нетерпимостью, которую проявлял Гофман. По крайней мере пять германских фабрик в Моравии – во Фрейдентале и Ягерндорфе, в Либау, Грюлихе и Траутенау – принимали партии женщин-узниц, размещая их в лагерях у себя под боком. В бараках там было далеко не райское житье, и СС пользовалось в них такой властью, о которой Липольд не мог и мечтать. Оскар позже вспоминал, что женщины в лагерях «жили в трудновыносимых условиях». Но небольшие размеры этих лагерей при текстильных фабриках были главным условием их выживания, поскольку гарнизоны СС, охранявшие их, состояли из солдат среднего возраста, которые не отличались ни излишним рвением, ни фанатизмом. Порой там случались вспышки тифа, узниц постоянно терзал голод. Тем не менее эти небольшие, затерянные в глубине страны учреждения давали им больше шансов спастись от поголовного уничтожения, которое с весны стало политикой всех больших лагерей смерти.