Топор Ларны (Демченко) - страница 113

– Я каждый вечер говорю ему о своем уважении, – согласился Шром. – И впредь буду говорить, да. Не ушел он, там иначе сказано. Он стал невидим, но оплатил нашу глупость. А мы, понятное дело, тотчас новую соорудили, да. Забвение. Как будто оно помогает исправить ошибки.

– Хоть казнь отменили, – буркнул Малек. – Уже дело. Чего-то вы, дядьки, расстроились? Мне сказка понравилась. В ней надежда есть. Указано прямо: будете все вместе жить.

– Вторую часть фразы прочтешь? – усмехнулся Шром.

– Зачем? – искренне удивился Малек. – Вторая не сбудется! Мы уже все вместе. Мы стараемся. Значит, мы выбрали первую. Варса может гордиться нами.

– Варса был с нами так долго, что мы привыкли считать его вечным, – тихо пояснил Шрон. – Варса есть покровитель рода выров. Малёк прав, он и быль, и сказка. Как у людей, есть неизменное, на чём детей учат правде и чести… Древнего варсу звали Хорааф, он ушёл давно, но мы помним. Потом сразу двое вошли в силу, такова легенда, были они Гара и Мандра. Говорят, они спят на дне, окаменели. Их сменил несравненный в мудрости варса нашего времени – Сомра. Не могу и представить, что нет его. Совсем нет. Мы сами его вынудили всплыть и тем отравили. Нет греха тяжелее. Ох-хо… А ведь есть! Забвение хуже яда. Забвением мы предали его.

– Таков грех рода ар-Рафт. – упрямо добавил Юта.

– Советниками и мудрецами того кланда были ар-Бахта, наш предок, а также ар-Нашра. – напомнил Шрон. – Это не изъято из памяти, летопись имен кландов и их мудрецов есть на стене главного бассейна. Нет, Юта, вина общая и беда общая. И вымывать эту гниль мы станем вместе.

Только теперь, в мире большом, настоящем, и стало ясно, сколь смешны мои прежние вышивки… Как берегли меня и добрый дедушка Сомра, и славный мой заяц Кимочка. Канву мне давали новую да ровную. Над такой лишь рукой проведи, чтобы тепло жизни в ней явило себя – и готово дело, и душа поет, и можно шить. Потому всё шитье и выходило игрой, потому и не годилось оно на большее. Мечта, пустой сон, детская простота… Во сне и беду руками разводят, и землянику не в сезон собирают, а когда поесть её хочется всего более.

Чиста канва Безвременного леса. Чиста да ровна… Не путали её ошибки, не рвали перемены, не мочили дожди гнилого обмана. Великие мастерицы создали узор леса. Создали, да так много ему отдали – что и подумать страшно. Экая я простая, решила для себя: я Кимочку вылечила, я душу ему дала полную… Нет, душу ему кто-то иной отдал. Себя не пожалел. Всё детство свое, весь свет, всю радость вложил, ниткой цветной сплёл. Веру в мир добавил, и силу принимать его таким вот, подгнившим да убогим, с людьми погаными да мыслями потертыми – и все равно радоваться, верить и сказки свои выплетать краше прежнего. Это я – заяц до сих пор, я одной ногой в лесу стою и на мир гляжу настороженно из-за крепкого Кимкиного плеча. Это мне глядеть – страшно…