— Нет, вроде не было, — ответил Степан Тимофеевич.
— Егорка, сходи-ка, посмотри кругом склада, не пролезут ли туда волки. Да смотри по-хорошему, а то сожрут твою лошадь — пешком поплетёшься.
Егор оделся и отправился на улицу.
Братухин же сидел, развалившись на стуле и выпятив свой отъеденный живот. Наглое его лицо осматривало остальных сидевших.
— Уберу со стола, — зачем-то вслух тихо объявила женщина и принялась собирать посуду. Какой-то затравленный у неё был взгляд. Она почти никогда не смотрела в глаза, как будто стесняясь самой себя.
Но и все остальные были какими-то стеснёнными. Верховенство и наглость Братухина да казака всех как-то тяготили, но последние между тем чувствовали себя превосходно, как дома. За долгие годы войны, привыкшие к тому, что сила и оружие решает всё, они пользовались своим военным положением и всех гражданских считали чуть ли не своими слугами. Все же остальные, оправдывая это условиями войны, воспринимали их поведение, как должное.
Через несколько минут вернулся, грохоча заснеженными сапогами, Егор Гай. Дыр в стенах склада он не обнаружил, и офицер отпустил его.
— А нет ли у вас чего почитать? — спросил солдат станционного смотрителя.
Ему было скучно в этой атмосфере уныния. Все путники сидели, как будто чего-то ожидая, как, собственно, и принято на вокзалах, вот только ждать здесь было нечего. С известием о том, что армия Колчака пошла в наступление, появление поездов ждать уже не приходилось. Оставалось только дождаться рассвета, потому как на улице уже почти вовсю хозяйничала ночь.
— Как же нет, есть парочка книжек, — радостно ответил Степан Тимофеевич.
Они прошли в его покои. Там возле кровати стоял комодик, на котором лежала приличная стопка книг, но перед тем, как допустить к этой куче Егора, хозяин спешно выдернул одну и закинул её в шкафчик. Скрытность смотрителя не укрылась от взгляда Егора, но лезть не в своё дело он не стал.
Егор принялся перебирать книги; подборка книг в этой стопке была странная. Сверху лежала книга незнакомого автора с рассказами, за ней — эзотерическая книга Авраама Синопского «Звёзды. Карты. Жидкости и дым», ниже неё сборник стихов Гумилёва 1908 года — «Романтические цветы», затем опять книга Синопского «Путь в Абадон Шеол», рассказы Гоголя, Ветхий Завет, книга Андре Лемана «Монастырь Сентенвиль» и научный сборник «Воздействие химических веществ на человека». Егор уже хотел остановиться, отложив в сторону стихи Гумилёва, но, задев нижнюю книгу рукой, он почувствовал что-то непривычное. Подняв сборник «Воздействие химических веществ на человека», он обнаружил под ним инкунабулу