Гай закончил, и его слушатели не произнесли ни слова. Высказанные вслух пороки как будто летали в воздухе, давя присутствующих своим тяжким бременем.
— Я поведал эту историю, — продолжил Гай, — лишь для того, чтобы всем нам было проще разобраться в происходящем здесь. Мы не знаем истории покоящихся в оранжерее людей, и узнать нам их вряд ли удастся, но историю красноармейца-дезертира мы слышали, мы знаем историю убиенной старушки, покойного Тихона, слышали об офицере Братухине, обо мне, и о поступке комбата Шихова, о хозяевах вокзала и говорить нечего, но мы не знаем вашей истории, — он обратил свой взор на машиниста Колю.
— Моей? — удивился Коля.
— Да, вашей, я уверен, у вас тоже должна быть история, — он подошёл ближе к машинисту. — Признайтесь себе и окружающим, и вам станет легче. Расскажите о своих грехах.
Глаза Гая смотрели заботливо и ласково. Неземная возвышенность читалась в его взоре.
— Но мне нечего рассказывать, — нога машиниста нервно затряслась.
— Поймите, — продолжал убеждать Гай, добродушно глядя в глаза машиниста, — мы все собраны здесь не случайно, само провидение собрало нас здесь, и возможно никто из нас не выберется отсюда живым. Самое время вспомнить и рассказать о своих грехах, дабы хоть на йоту очистить свою душу.
— Но почему вы решили, что мы все умрём?
— Очередной бред, — громко и недовольно произнёс за спиной Гая офицер Братухин и добавил командным голосом: — Солдат, кончай нести чушь!
— Освободитесь от своих грехов, откройте свою душу, — продолжал Гай, присев к машинисту. — Разве вы не видите, что это особенная ночь?
Солдат внезапно поднялся, подошёл к столу и, взяв, окровавленный нож, разрезал путы за спиной машиниста.
— Что ты делаешь? — вскричал Братухин.
Не обращая внимания на своего командира, Гай торопливо продолжал:
— Пусть это поможет вам освободить свою душу, ощутить себя свободным от тяжкого бремени.
Гай остановил рукой пышущего пламенем Братухина. Лицо командира раскраснелось, а глаза налились огнём.
— Да, я росскажу, — поддавшись энергии Гая, окая, вымолвил машинист, и внезапный гнев Братухина сразу поутих.
ИСПОВЕДЬ МАШИНИСТА НИКОЛАЯ
— Я человек простой, и дурно был воспитан. Жил я с женой. Еленой её звали. И так повелось, что работая машинистом, бывал я в разных городах и надолго отлучался из дома. Жена моя была мила со мной, вкусно кормила, стирала, постель стелила, но я уже скоро насытился женатой жизнью. Потянуло меня к другим бабам, и стал я по ним гулять, так сказать. Выберусь в другой город и там какую-никакую, да сниму за рублик.