– Ты врёшь! – ору я и с силой ударяю рукой по столешнице. – Ты врёшь, твою мать!
Он врёт, врёт, он не может не врать!
– Если хочешь, я могу показать тебе выписку со счёта.
Я не могу дышать. Не могу… не могу дышать. Не могу.
– Элизабет, – говорит Скотт, – сядь.
Я пытаюсь вздохнуть, но не могу. Вцепившись в край стойки, я складываюсь пополам, пытаясь сделать хоть глоток воздуха. Скотт говорит неправду. Это не может быть правдой. Мама никогда не поступила бы так со мной. Никогда. Почему я не могу, блин, дышать?
– Элизабет!
Скотт отбрасывает стоящий между нами табурет и подхватывает меня, когда я оседаю на пол. Он сидит рядом со мной, я роняю голову на руки.
– Просто дыши, – приказывает Скотт.
Мои вдохи похожи на хрипы, я чувствую, как мой разум раскалывается пополам.
– Всё нормально, – говорит Скотт.
Но нет. Всё совсем не нормально.
Бет не пришла прошлой ночью. Что ж, это понятно. Мои родители вернулись в Гровтон, к тому же Бет весь день и вечер провела в больнице, ей нужно отдохнуть. И всё-таки я надеялся, что она придёт. В субботу я видел её всего несколько секунд, да и то под бдительным оком Скотта. Она выглядела разбитой. Мне нужно поговорить с ней, мне нужно сказать ей, что я её люблю, и услышать это в ответ.
Ничего, я перехвачу её до начала уроков и целый день буду из кожи вон лезть, чтобы она улыбнулась. Лейси, Крис и Логан тоже помогут. Вчетвером мы сумеем её растормошить!
Я открываю холодильник, беру бутылочку «гаторейда», хватаю со столешницы ключи от машины и отступаю в сторону, чтобы не столкнуться с мамой.
– Извини. Увидимся на игре.
Там же я официально представлю Бет своим родителям. Я же знаю, что они ни за что не закатят сцену на публике.
– Ещё рано. Сядь, – мама проходит мимо меня.
Она с утра при полном параде. Нарядные брюки. Пуловер в тон. Жемчуг. Сегодня у неё обед в клубе. Отец выходит на кухню из столовой, на маму он даже не смотрит. Предполагалось, что неделя отпуска сможет спасти их брак. Вчера ночью мои родители спали в разных комнатах.
Ключи звякают у меня в кулаке.
– У меня кое-какие дела перед уроками. Может, потом поговорим?
Вместо ответа мама садится за стол и жестом показывает мне на свободный стул. Я с вызовом прислоняюсь к дверному косяку.
– Хорошо, – мама разжимает правую руку, и пачка презервативов, раскрывшись, как гармошка, падает на стол. – Не изволишь объяснить?
Ключи больно впиваются в мою руку, когда я пытаюсь сдержать гнев.
– Ты обыскиваешь мою комнату?
– Мы – твои родители. Мы имеем право знать.
Я смотрю на отца, который спокойно разглядывает меня из противоположного угла кухни. К панике примешиваются тошнота и всплеск адреналина, но будь я проклят, если позволю им увидеть это на моём лице. Как много они уже знают? Они уже нашли диплом победителя конкурса? Они рылись в моём компьютере? Они нашли мои рассказы? Точно так же они повели себя с Марком, когда он в первый раз приехал из университета на каникулы. После этого он сказал им, что он гей.