Реджи Лайонс запер свое поместье и уехал жить за границу. Вскоре после этого Беатрис Лайонс вышла замуж, а младшую из сестер Лайонс отправили в частную школу-пансион.
Тогда Лаурель была страшно огорчена случившимся, но постепенно все мы стали забывать об этом событии. Слишком уж малоприятным оно было, чтобы о нем помнить.
Так что же заставило семью Лайонс вернуться в Лайонсгейт? И почему Лаурель оказалась там? И зачем я так срочно ей понадобилась? Мне хотелось думать, что все это продиктовано всего лишь не в меру разыгравшимся воображением моей кузины, но внутренний голос подсказывал: не все так просто, за этим стоит нечто большее.
– Наверняка будет любопытно увидеть сцену столь скандальных событий, – заметила я.
– А я-то думал, нам не нравятся скандалы, – ответил Майло.
У нас с мужем в прошлом тоже случались ссоры, и хотя в последнее время он вел себя практически безупречно, с самого начала нашей женитьбы до меня не раз доходили слухи о его неблагоразумных поступках.
– Нам не нравятся скандалы личного характера, – поправила его я. – Но смерть Эдвина Грина не имела к нам прямого отношения.
– Это пока.
Тут он тоже оказался прав. А мне страшно не нравилось, когда он оказывался прав.
Мы добрались до Лайонсгейта в начале дня. На подъезде к имению не было видно никаких запретительных знаков, и среди вставших стеной деревьев, окаймлявших дорогу, вдруг возникли ворота. Майло притормозил и въехал на стоянку, оборудованную у входа. Я облегченно выдохнула – мы добрались до места назначения целыми и невредимыми. Уж больно шустрой оказалась эта наша новая машина.
Перед нами высились железные ворота, охраняемые двумя огромными каменными львами на массивных постаментах – пасти широко раскрыты, зубы ощерены, то ли в грозном рыке, то ли в агрессивном зевке.
– Слишком прямолинейно, на мой взгляд, но в целом впечатляет, – заметил Майло.
Я не могла с ним не согласиться. Некогда эта скульптурная группа, наверное, действительно впечатляла. Теперь же решетку изгороди густо обвивали оголенные стебли плюща – того и гляди задушат этих усталых несчастных зверей, и смотреть на них было немного грустно. Я знала, что семья Лайонс не проживала в имении на протяжении нескольких лет, и, видимо, в их отсутствие никто не содержал его в должном порядке.
Ворота были распахнуты настежь, от них тянулась длинная дорога. Мы въехали и вскоре увидели сквозь кроны деревьев очертания дома. Солнце отбрасывало яркие лучи на стены из бледного камня. Дом выглядел внушительно, отличался несколько мрачноватой красотой, и одновременно в нем присутствовало нечто призрачное. Возможно, последнее было лишь плодом моего воображения с учетом того, что я знала об истории этого поместья, но мне в тот момент оно показалось каким-то заброшенным.