Госпожа Чинская по-французски обратилась к врачу:
– Его уже можно перенести в автомобиль?
– Да!.. – ответил тот. – Я сейчас позову людей. Только соберу тут все.
Он быстро упаковал разложенные бинты и инструменты, закрыл саквояж и вышел с ним во двор. Антоний Косиба в окно видел, как доктор положил саквояж в машину. Тогда у него и родилось решение: «Я должен его добыть!»
Воспользовавшись суматохой, которая возникла, когда переносили молодого Чинского, знахарь вышел во двор. Двери машины были распахнуты, шофер стоял по другую сторону автомобиля. Хватило одного движения, а потом знахарь быстро отступил обратно в дом.
Никто не заметил исчезновения саквояжа. А спустя две минуты машина уехала в Радолишки.
Знахарь времени зря не тратил. Он заперся в доме, с лихорадочной поспешностью разложил на столе у головы Марыси добытые инструменты, подвинул поближе лампы, а потом, соблюдая всяческую осторожность, уложил безвольное тело в удобном для операции положении. И тут же, перекрестившись, приступил к операции.
Сначала следовало сбрить волосы на затылке. На открывшейся коже видно было огромное синюшное пятно. Отек оказался незначительным.
Он еще раз приложил ухо к ее груди. Сердце едва подрагивало. Он протянул руку, выбрал острый узкий скальпель на длинной ручке. Из первого разреза брызнула темная кровь, пропитала полотняные тряпки. Еще один разрез, третий и четвертый… Уверенные быстрые движения его рук уже открыли прикрепления мышц, раздвинули их. Блеснула розово-белая кость черепа.
Да, доктор Павлицкий не ошибся, кость была вдавлена, она растрескалась, а несколько мелких осколков проникли под череп и вдавились в мозг.
Прежде всего надо было с неслыханной осторожностью убрать их, не повредив мозговой оболочки. Это было невероятно трудно и утомительно, тем более что тело оперируемой начало содрогаться. Но вдруг судороги прекратились.
«Неужели это конец?» – подумал знахарь, но операции не прервал. У него не было времени проверить пульс. Он не отрывал глаз от раны, не видел, что за окнами, расплющив носы о стекла, стоят люди и терпеливо следят за его отчаянными попытками спасти девушку.
Уже кричали первые петухи, когда знахарь закончил операцию и зашил рану. Он снова перекрестился и приложил ухо к грудной клетке больной. Но ничего не смог расслышать.
«Укол!» – озарило его.
Он легко нашел в саквояже коробочку с ампулами и шприц.
«То же самое, что колол доктор», – определил он.
После второго укола сердце забилось уже громче.
Тогда только Антоний Косиба тяжело опустился на лавку, подпер голову руками и зарыдал.