Планетолет вынырнул из пучин Вселенной и тяжело опустился на голубые пески Земли.
Капитан Фримпф отдраил выходной люк. Он ступил в искрящийся солнечный свет земного утра и с наслаждением наполнил легкие кристально чистым, пьянящим воздухом. Вдалеке, подобно осколкам цветного стекла, переливались в солнечных лучах хрустальные руины вымершего города.
Взгляд командора увлажнился. «Земля, — подумал он. — Так вот ты какая Земля…»
Трое остальных участников исторического полета один за другим вышли из корабля и присоединились к капитану Фримпфу. Некоторое время они ошалело озирались по сторонам.
— Голубая, — наконец выдохнул Бирп.
— И взаправду голубая, — изумился Фардель.
— Ишь ты, голубая, — хмыкнул Пемпф.
— Ну конечно же, голубая, — мягко сказал командор. — Ведь утверждали наши астрономы, что видимая голубизна Земли не может объясняться одними только свойствами ее атмосферы. Какой-то голубой компонент должен был оказаться на самой поверхности планеты. Теперь мы знаем: это почва.
Он опустился на колено и благоговейно зачерпнул пригоршню удивительного порошкообразного вещества — оно просочилось сквозь пальцы, как голубой туман. Командор выпрямился, снял шляпу и так и замер, залитый солнечным светом, с развевающимися на ветру волосами и глазами, устремленными вдаль, — простой марсианин, сумевший с честью пронести через неведомые глубины Вселенной триумф марсианской науки.
Мягкая грусть наполнила сердце командора, и мысли его устремились к родной планете. Он вспоминал ласковое марсианское лето с его ленивыми вечерами, неторопливые беседы за бокалом золотистого лимонада на крылечке бабуси Фримпф…
Командор ощутил чье-то влажное дыхание на затылке.
Он резко обернулся:
— В чем дело, Бирп?
Бирп прочистил горло.
— Прошу прощения, сэр, — хрипло сказал он. — Вам не кажется, что такое событие надо бы… я хочу сказать, сэр, полет был долгим, и у Пемпфа с Фарделем, да и у меня, сэр, здорово пересо… эээ… в общем, нервы у нас совсем никуда, сэр, и мы тут подумали…
Он осекся под холодным взглядом командора.
— Хорошо. Можете открыть ящик вашего мерзкого, зелья, но только один, ясно? И еще. Если я обнаружу хотя бы одну бутылку, оскверняющую этот девственный ландшафт, вы у меня все загремите в карцер.
— А куда ж нам их деть, сэр? Если оставить в корабле, увеличится стартовый расход топлива, а его у нас и так маловато.
Командор на мгновение задумался.
— Закопайте их в землю, — сказал он.
…Он отчетливо вообразил лицо своей супруги. Вот она сидит напротив него, слушает и… ест. Да, почему-то именно ест. Собственно, насколько он ее помнил, она ела всегда.