Впрочем, почему же не поддается? Это маленькая цыганочка не поддавалась, а Кирюшино поведение — вполне. Он прыгал по комнате и кричал, что у них настоящий водки замороженной пузырь. Он кувыркнулся через голову и, грохнувшись, едва не опрокинул стол вместе с бутылкой. Он обнимал и лобызал Стиву и даже, разгорячась, засунул тому язык в рот, что, впрочем, ему и самому не очень понравилось, да еще получил затрещину от Стивы.
— Ты чего, — отплевывался Стива. — Совсем с ума сошел?!
— Я робот! Я робот! Я сошел с ума! Я робот! Я робот! Я сошел с ума! Совсем. Слушай, Стивик, предположим, мы прямо сейчас накатим...
— Да накатим, успокойся.
— Нет, Стивонька, ты мне скажи: предположим, прямо сейчас, да?
— Ну, предположим.
— После первой же не закусывают?
— Ну?
— Давай накатим!
Накатили. Замороженная водка была на вкус вообще как ледяная вода.
— Ну вот. А теперь между первой и второй перерывчик небольшой, так?
— Ну.
— Вот пока он будет, я щас принесу ваще кошерный закусон! Причем! В условиях отсутствия одежды!
С этими словами он стал сбрасывать с себя одежду и прекратил это лишь тогда, когда наконец совсем ничего не осталось. Стива только диву давался. Кирюша же захохотал и выскочил за дверь. Голый, батюшки мои, голый! Прямо физически нагой. Из-за двери донесся истошный Кирюшин вопль. Стива выглянул в окошко и увидел, как этот сумасшедший робот, высоко поднимая ноги, скакал по огороду. Причем. В условиях отсутствия одежды.
Стиве тут припомнилось. Кое-что из практики.
Воскресенье. Ослепительные мороз и солнце в окнах двенадцатиэтажки визави. (Это еще на старой квартире.) Термометр за окном чуть не лопался от стужи и солнца. По хоккейному корту не весьма уклюже бегали двое мальчишек, но не на коньках, слишком холодно, а просто в валенках, пуская пар, как драконы. Кроме них лишь единственный прохожий спешил к подъезду, прикрывая рот побелевшей от инея варежкой. И поднятый воротник, и уши завязанной шапки были опушены инеем. В миллионах телеэкранов светился радостью телеведущий Юрий Николаев.
Раздался женский крик, и Стива выглянул в форточку. Стояла внизу «скорая помощь». Выхлоп поднимался молочным столбом и покрыл инеем задние дверцы, бок и крышу «рафика». Босая девушка в расстегнутом пальто дергала дверцу. Стива не поверил глазам своим и присмотрелся. Пальто распахнулось, и Стива очень отчетливо увидел, что на девушке действительно было только пальто. Стива затаил дыхание.
Дверца приоткрылась, и клубы пара изо рта свидетельствовали о речи шофера.
Затем водитель вышел из кабины, и через двойные окна донесся пронзительный женский мат. Девушка шагнула назад, поскользнулась на льду, упала и снова вскочила. Там, где она стояла раньше, темнели подтаявшие во льду мельчайшие, но отчетливые следы. Она еще что-то кричала. Шофер размахнулся и ударил ее по лицу ладонью. Во все стороны брызнули алые капли. Она снова упала, попыталась опять подняться, но он уже залез в кабину, треснул дверцей, взревел мотором и плавно откатил, оставляя густые белые клубы.