Отсиживаться в каюте удалось только первые несколько часов.
Джайя Далхор впервые в жизни поняла, насколько страшна страна, омываемая тремя морями – Великим, Северным и Ласковым. Интересно, как часто ей, будучи раманин Яса, придется садиться на корабль? «Дай бог, чтобы никогда», – подумала царевна, в который раз утерев рукавом губы. Она распрямилась и попыталась с наслаждением глубоко вдохнуть – столько ведь читала о пьянящем чувстве свободы мореходов и особом аромате волн! Однако в ответ на новую порцию соленого воздуха желудок только судорожно поджался в очередном рвотном спазме.
Бансабира, облаченная в привычную походную форму (с длинными рукавами и из более плотной ткани, чтобы спасаться от ветра), стояла на верхней палубе и о чем-то болтала с худощавым мужчиной средних лет у штурвала. Его, Нитса, перед отправлением танши порекомендовали в один голос Тахбир и Ном Корабел, как бывалого рулевого. Помимо него на корабле оказалось еще около двадцати человек, которых Бану оставила на время переговоров у береговой линии. Купецкие, хаты, шпионы – тану отобрала перед поездкой всех по чуть-чуть. Важно ведь быть в курсе со всех сторон. Да и запастись кое-чем не мешало, хотя бы из любопытства.
Подоспел Гистасп: опросил команду корабля, сделал сводку, принялся докладывать об успехах торгов в порту за время их пребывания в столице. Часть из того, о чем он вещал, наглядно открывалась взору с верхней палубы: в дальнем конце нижней были расставлены загоны для птиц. Числом в них прибыло: и кур, и гусей в порту взяли в дорогу достаточно, как и прочей снеди. И специи для замка по запросу госпожи прикупили, и ткани, и какой-то особый мед из акаций, и вина, и вообще кучу всего. Бану выслушала молча и вдумчиво и отозвалась только коротким «Хорошо», когда подчиненный закончил.
Поскольку его не прогоняли, Гистасп счел возможным остаться рядом.
Какое-то время стояли молча, с одинаковым трепетом в груди разглядывая ни с чем не сравнимые морские широты. Синие холмы, перекатываясь, как барханы, шептались и плескались столь же вкрадчиво, как пустынные дюны, обещая что-то сказочное, воодушевляя, подбадривая, давая какое-то умопомрачительное чувство пространства и полноты одновременно.
Гистасп потянулся к поясу, открепил мех с водой, откупорил. Напившись, облизнул прежде пересохшие от высокого солнца и морского ветра губы.
– Где Дан? – будто опомнившись от раздумий, спросила тану, уставившись на нижнюю палубу.
– Играет в кости с Раду, – сказал Гистасп с необъяснимой ноткой иронии.
Бансабира обернулась на командующего и заметила вполголоса: