Понемногу она вновь принялась рисовать. Теперь она писала пейзажи старого русла Муррея, камышовые заводи и диких уток на воде. И все пейзажи получались у нее печальными и осенними, несмотря на то что вся природа дышала весной.
Как-то возвращаясь из очередного похода на этюды, она увидела, что у дома стоит очень худой человек в шортах цвета хаки с очень загорелым лицом. Он держал под мышкой папку.
Сердце у Дели забилось, она поняла, что его появление связано с Гордоном.
— Вы от Гордона? — спросила она, пытаясь по его глазам прочесть: какое известие он принес ей? Может быть, Гордон все-таки жив? Да, это безусловно так! Она почувствовала это по его веселым темным глазам. — Ну, проходите-проходите, — сказала она срывающимся голосом и быстро провела его в дом.
Он представился как Мик Бернс.
— Вы ведь знали Гордона? Вы видели его?.. Гордона Эдвардса?
— Да, я был вместе с ним. Он отличный парень, каких мало, — сказал Мик Бернс.
Дели засуетилась, она бросилась разжигать керосинку, чтобы поставить чайник, но Мик Бернс предложил, чтобы он сначала рассказал, а потом уже они попьют чай.
Они сели за круглый стол. Дели, беспокойно водя руками по скатерти, не глядя на него, слушала, стараясь запомнить каждое его слово.
Он рассказал, что видел, как умирал Гордон. Держался он молодцом. Голос этого Бернса был спокойным, даже почти равнодушным.
— Перед смертью он попросил меня спрятать свои рисунки, которые в лагере для военнопленных Гордон делал карандашом и красками. — И Мик Бернс раскрыл свою кожаную папку. — Краски Гордон изготовлял из глины, древесного угля, из листьев — из всего, что попадалось.
Мик Бернс выложил из папки на стол множество рисунков на различных клочках бумаги, на конвертах, было даже несколько тонких деревянных дощечек от ящиков с рисунками красками.
Среди рисунков Дели обнаружила свою фотографию семнадцатилетней девочки, которую она дала Гордону. На обороте фотографии был нарисован лагерь, в котором Гордон находился. Здесь были портреты ребят, как сказал Бернс, которые просили перед смертью зарисовать их на память. Рисунок, где какой-то солдат тащит раненого. Двое ужасно худых людей в арестантской форме с гнойными ранами на ногах. Умирающий человек — обтянутый кожей скелет на носилках с огромными печальными глазами.
Слезы застилали глаза, но Дели продолжала внимательно рассматривать эту груду набросков и цветных рисунков. Она решила, что непременно напишет цикл картин, который будет называться «Война», и в основу этого цикла она положит эти рисунки Гордона.
— Он правда умер от болезни? — спросила она.