Мария скрылась в ванной, а он пока звонил всем, кого знал — и кому доверял. Но даже с ними приходилось подбирать слова: никто бы не поверил, если бы он прямо выложил все, что узнал от нее.
— Скоро все закончится, — сказал он, когда она вышла из ванной, умытая и, кажется, успокоившаяся. — Минут через двадцать к нам приедет помощь.
— Что помощь приедет — верю, но что закончится… Для тебя — может быть. А для меня — вряд ли.
— Откуда этот пессимизм? — Павел попытался изобразить уверенность, но получилось не очень. Перед глазами стояла бетонная труба, сминающая автомобиль ГИБДД, как консервную банку.
— Чтобы все закончилось, надо знать, что такое это «все». Мне бы хоть близко к этому подойти.
История с подставными сотрудниками патрульной службы окончательно свела на нет версии личной мести и отвергнутого поклонника. Чтобы поймать Марию, кто-то пошел на чудовищный риск. Так поступают ради денег, чувства здесь ни при чем. Но в какие махинации ее могли втянуть так, что она даже не догадывается об этом? Да еще все эти случайности… Теперь Павел не сомневался: все произошло именно так, как она описала.
Ожидая помощи, они переместились на кухню. Мария нервно вышагивала туда-сюда, а Павел исподтишка наблюдал за ней. Он всегда был внимателен к деталям, и теперь у него впервые появилась возможность по-настоящему изучить ее.
Одета неплохо, дорого, удобно — джинсы, спортивные ботинки, рубашка, легкая куртка. Ногти ухоженные, но без лака. Волосы острижены аккуратно. Макияж неброский — универсальный вариант для человека, которого должны уважать на работе.
Да, она явно не была светской львицей, которая так рвется в салон красоты, что заставляет администратора приходить на час раньше.
— Что вы вообще там делали? — спросил Павел.
Он злился на себя: ему следовало сразу этим поинтересоваться. Но тогда ему было достаточно знать, что Мария была клиенткой. Теперь — нет.
— В салон пришла. — Она остановилась. — Не верите? У меня была запись.
— Верю, и запись я видел. Но что именно вы собирались там делать?
— Процедуру!
— Какую?
Он видел, что ей не хочется отвечать, но не ответить — и она это понимала — было нельзя. Она вздохнула и принялась расстегивать рубашку.
— Что вы делаете?
— Что вы скачете с этим «вы» и «ты»? Мы такое пережили, что и на брудершафт пить не надо. Да ты не бойся, нимфоманка я не больше, чем параноик. В смысле вообще нет. Но в машине ты спросил, было ли в моей жизни что-то странное до того, как за мной начали следить. А теперь хочешь знать, зачем я пришла в «Этернити». Ты не поверишь, но ответ один. Мне проще показать тебе, а потом говорить.