«Перенесли», — промелькнуло в голове, но он не помнил, как это произошло. Он восстановил в памяти события: Янтарная комната, солдат, отдирающий обшивку и втыкающий в мозаику штык, словно грабитель всаживает нож в грудь. Он защитил от него янтарь, выбив штык из рук… Да, это Вахтер помнил. Также он вспомнил ухмыляющуюся рожу солдата, а потом его ударили по затылку и в глазах всё потемнело.
Янтарная комната! Он резко открыл глаза и вздрогнул, услышав крик.
— Михаил Игоревич! — раздался женский голос. — Михаил Игоревич! Вы очнулись... вы живы...
Потом она заплакала, и рыдания заглушили слова. Перед его глазами появилось лицо в слезах, обрамлённое чёрными волосами и платком медсестры. Женщина наклонилась над ним и поцеловала в лоб и в щеки.
— Михаил Игоревич, лежите спокойно, не двигайтесь, вы ранены. Хотите пить?
— Говори на немецком, — сказал он, еле ворочая языком. — Яночка, ты немецкая медсестра. Никогда не забывай об этом! Никогда! Ты родилась в Восточной Пруссии… В Восточной Пруссии…Около озера Мазур.
— Да, Михаил Игоревич, — ответила она сквозь слезы.
— Яна!
— Я знаю, — теперь она говорила на немецком с восточным акцентом. — Полежите спокойно, герр Вахтер.
— Мне надо в Янтарную комнату, сестра. — Он попытался подняться, но в голове словно разгорелся пожар. Он откинулся обратно на подушку и закрыл глаза. — Мне надо в Янтарную комнату.
Яна укрыла его одеялом до самого подбородка и жестом велела лежать.
— Вы живы, и это сейчас самое главное.
Хотя они находились в комнате одни и никто её не видел и не слышал, Яна продолжала играть запланированную роль: она немецкая медсестра, а он — незнакомый ей сотрудник администрации дворца в Царском Селе. Они никогда прежде не встречались. Любое русское слово могло погубить их и разрушить план.
Беспокойство Вахтера росло. Он крепко сжал Янину руку, когда она хотела поправить ему подушку. Яна поразилась его силе.
— Я должен ее увидеть, — сказал он. — Понимаешь? Должен знать, что сделали с комнатой, после того как меня ударили. Двести двадцать пять лет никто не прикасался к стенам, за которыми присматривали Вахтеры, ведь кто-то из нашей семьи всегда там находился… А теперь они выламывают мозаику… для Эрны, «в память о Пушкине». Яна, помоги мне встать. Пожалуйста…
— Вы останетесь в постели, Михаил Игоревич.
— Яна.
— Вы останетесь в постели, герр Вахтер, — исправилась она. — Я схожу туда и посмотрю, что с Янтарной комнатой. Медсестра везде может пройти. — Она наклонилась и погладила небритую щеку. — Это была хорошая идея, Михаил Игоревич, — прошептала она ему на ухо.